Новый Афонский патерик. Том II. Сказания о подвижничестве

Отец Дионисий рассказывал: «Когда отца Митрофана постригали в великую схиму, собралось много монахов. Один старенький монах во время последования увидел, как некий юноша в воинской одежде держит Митрофана за руку, ведёт его к иконам, чтобы тот положил перед ними поклоны. Юноша вёл себя, словно он был распорядителем всего, что происходило – последования великого пострига. Когда юноша подвёл Митрофана положить поклон перед иконой Пресвятой Богородицы, то старенький монах увидел, что Матерь Божия протягивает Свою руку от иконы и даёт её юноше поцеловать. Затем он увидел диавола, который стоял в церковных дверях, скрежетал зубами и поносил одного из монахов, находившихся в храме, благодаря которому отец Митрофан принял постриг. Вдруг юноша в воинских одеждах – это был святой великомученик Георгий – подошёл к церковным дверям и трезубцем поразил диавола. Все видели, что старенький монах плачет в своей стасидии, но подумали: „Люди всегда приходят в умиление в такие моменты“. Однако после пострига этот старец отвёл нас в сторонку и ради нашей духовной пользы поделился бывшим ему при постриге откровением».

Иеромонах Дионисий говорил: «У меня есть одна книга – Евангелие. Эта книга никогда не заканчивается. Ты прочитываешь последнюю строчку и начинаешь сначала. Мы каждый день должны читать Священное Писание. Нет возможности читать его помногу? Будем читать хотя бы по пять строк, но ежедневно».

Дорофей, из Нового скита

Старец Дорофей из Нового скита всегда ходил босиком, и кожа на его ступнях стала очень жёсткой и толстой. Старец мог поднять два полных больших газовых баллона и отнести их от пристани скита в свою келию, в гору. Он связывал эти баллоны верёвкой и перебрасывал её через плечо. Старец носил их так до самой старости и при этом каждый день держал девятый час.

Е

Евгений Ватопедский

Когда монастырь Ватопед был ещё идиоритмическим,[47] там жил старец Евгений. Он был монахом с тайной духовной жизнью и совершал великие подвиги. Во всю свою жизнь, как свидетельствуют некоторые, он не вкушал молока и сыра. Это достойно ещё большего внимания, если учесть, что старец нёс послушание келаря. Он был очень милостивым и постоянно давал всем всё, что они просили. Через много лет после его кончины, когда братья вошли в его келию, они почувствовали тонкое благоухание.

Евдоким, из ватопедского скита, духовник

Иеромонах Евдоким-духовник из ватопедского скита сказал: «Применение священных канонов зависит от рассуждения духовника и от покаяния исповедующегося».

Евлогий, из келии Фанеромену

Проигумен иеромонах Гавриил Маккавос, протопсалт,[48] рассказывал: «Когда мой отец привёз меня маленьким ребёнком на Святую Гору, на повороте к келии святого Иоанна Златоуста, недалеко от келии Тригона мы встретили одного очень почтенного старого монаха с длинной бородой. Мы с отцом сидели на лошади: отец впереди, а я за ним. Отец поприветствовал старца. Удивительное дело: несмотря на то что старец видел нас впервые, он, словно мы были давно знакомы, спросил отца: „Куда ты везёшь ребёнка? К отцу Харалампию?“ – „Да“, – ответил отец. – „Ну, давайте, с Богом, с Богом“, – проговорил старец. Прошло много лет, и я стал монахом в келии отца Харалампия. Тогда я снова увидел этого старчика и узнал, что это был ученик старца Хаджи-Георгия старец Евлогий из келии Фанеромену. Этот старец обладал даром прозорливости».

Евсевий, из монастыря святого Павла, игумен

Отец Евсевий из монастыря святого Павла (впоследствии игумен), став монахом, очень много подвизался и жил аскетично. Его пищей на всю неделю мог быть один сухарь. Когда он нёс послушание лесника в горах, то падал в обморок от голодного истощения. Лесорубы находили его без сознания и, размочив сухарь, давали ему немного поесть, чтобы он смог стать на ноги. Отец Евсевий прожил в горах много лет. Он относил лесорубам угощения, лукум и другие сладости, но сам ничего из этого не вкушал. Он мог обойтись одним стаканчиком вина, одним сухарём и двумя маслинками. Это было его пищей и после, когда он жил в монастыре.

Отец Евсевий был чрезвычайно нестяжателен. Его келия была совсем пустой. У него в келии был только маленький сундучок, в котором лежало четыре майки, на стене висела вышитая картина, которую он привёз из Иерусалима, а в углу стоял небольшой кувшинчик с водой. Старец спал на железной солдатской койке, где вместо матраса лежали доски, а укрывался он овечьей буркой. Больше в келии ничего не было: ни часов, ни ботинок, ни книг, ни икон, ни святых мощей, несмотря на то что старец 60 лет прожил в монастыре и несколько лет нёс послушание игумена.

Когда старца избрали игуменом, то он продолжил свою строгую аскезу, в которой братия за ним не поспевала. Старец не знал, что такое снисхождение. Однажды врач монастыря отец Демоклит вырезал у старца Нектария огромный гнойник на спине и попросил игумена, чтобы старцу Нектарию дали немного оливкового масла. «Брат мой, но ведь сегодня пятница», – ответил игумен. Из-за этого вопроса и строгого отношения к посту он ушёл с игуменства.