Новый альманах анекдотов 1831 года

Однажды заспорили о каком-то городе: одни утверждали, что он в той, другие, что в иной губернии.

«Нет! Ни в той, и не в другой», — говорил с досадою учитель.

«Да посмотрите на ногтях!» — сказали ему.

«Этот город в Саратовской, а у меня сегодня Пензенская!» — отвечал он.

48

Француз спрашивал англичанина, почему у них вешают некоторых на веревке, других же на цепи?

«А вот почему» — отвечал англичанин, — «повешенных на веревке, тотчас снимают с виселицы и погребают; напротив того, повешенных на цепи не снимают с оной, и они остаются висеть в продолжение всей своей жизни».

49

Школьный учитель спросил ученика своего: должны ли мы любить врагов своих?

Мальчик не мог на это отвечать.

Тут начался между ними следующий разговор:

Учитель. Вероятно ты понимаешь, что значит друг, и что значит враг?

Мальчик. (Молчит.)

Учитель. Я тебе это поясню: когда тебе, например, случится играть на берегу реки или канавы, и кто-нибудь подкрадется к тебе сзади и толкнет тебя в воду, как ты назовешь этого человека?

Мальчик. Врагом моим.

Учитель. Точно так, сын мой! Кого же назовешь ты своим другом?

Мальчик. Того, который меня толкнет в воду спереди.

50

При въезде невесты принца В. в город Б., молодой солдат, стоявший на карауле для наблюдения за порядком, беспрестанно упрашивал некоторых дам, чтобы они не выходили за означенную черту; но дамы не обращали внимания на его слова и все подавались вперед. Наконец солдату наскучило упрашивать неумолимых, он обнял одну из прелестниц и начал ее целовать.

На крик ее и громкий смех окружающих, прибежал офицер и закричал на солдата: «Что ты делаешь? Ты с ума сошел!»

«Никак нет, ваше благородие», — отвечал караульный, — «это небольшое наказание: кто не хочет слушать, тот должен почувствовать».

51

«Позвольте спросить, что изображает сия картина», — спросил военный комиссар в картинной галерее у генерала своего.

«Ужель вы не знаете? Она изображает, как израильтяне питаются манною в пустыне. Вы сами часто таким образом потчевали армию», — присовокупил с улыбкой генерал.

«Зачем же ваше превосходительство изволили водить нас по пустыням?» — отвечал комиссар.

52

Заимодавец, встретившись с должником своим на улице, убедительно просил его об уплате. Должник бранил его, и, наконец, сказал: «Оставь меня в покое, ты несносный человек, или ты думаешь, что я только тебе одному должен?»

Изумленный сим приветствием, заимодавец смиренно удалился.

53

Когда известный храбрый мореходец Гевке в юных летах, отправился с отцом своим в первый раз в море, то отец ему сказал: «Сын мой, приучайся к службе, веди себя хорошо; я надеюсь, что ты со временем будешь капитаном корабля».

«Капитаном корабля?» — возразил мальчик, — «Нет, батюшка! Если б я не надеялся быть адмиралом, то никогда не пустился бы в море!»

54

В В. приказано было объявлять об умерших в публичных ведомостях, с изъяснением, какою болезнью страдал умерший, и получал ли от врача помощь. Вследствие сего было напечатано следующее извещение:

«3-го числа сего месяца деревенский учитель Мартин Генгер умер от воспаления в желудке, с помощью уездного лекаря К.»

55

Славный оратор Ерскине посетил однажды адвоката Бельфура, который между юристами был известен высоким стилем и кудрявыми выражениями речей своих. Бельфур лежал на диване с обвязанной ногой.

«Что с вами случилось?» — спросил Ерскине.

«Увы!» — отвечал со вздохом Бельфур. — «Прогуливаясь в романтическом саду моего брата, любовался я красотами природы соседственного поля, где златые класы наклоняли выи под тяжким бременем изобилия глав своих. Желая насладиться чистейшим ароматом, вздумал я перелезть через забор; достигая вершины оного, и будучи близок к цели желаний своих, я нечаянно упал — и вот следствие сей вольтижировки».

«Благодарите Бога», — сказал Ерскине, — «что забор не был так высок, как ваш стиль: тогда бы верно сломили вы себе шею».

56

Богатый лорд Б. прибыл в Лондон. При огромном имении, был он весьма ограниченного ума. Скудоумием и неловкостью в обращении, сопряженными при этом с надменностью, служил он посмешищем другим, так, что не только за глаза, но и в глаза издевались над ним.

Выйдя однажды из терпения, жаловался он на сие герцогу Йоркскому следующим образом: «Ваше Высочество! Здесь забавляются на мой счет! Положим, что я, как уверяют, не умнее других; но все стараются доказывать, что я ничему не учился; вот это вздор! Я совершенно знаю правила травли оленей и кабанов; берусь управлять быстрейшим конем; знаю все таинства псовой охоты;— не довольно ли этого? Укоряют меня, что я не понимаю латинского языка! Как можно требовать, чтобы люди с моим состоянием знали латинский язык как Гомер!»

57

Вестрис, славный парижский танцор, величал себя dieu de la dance (богом танцев). Лучшая из его позиций на сцене была та, когда он стоял несколько минут на одной ноге, с распростертыми руками. В Лондоне появилась карикатура на Вестриса, которая изображала его в упомянутом положении, и подле него гуся, стоящего также на одной ноге, с распростертыми крыльями, с надписью: «гусь перещеголял»!

58