Новый американский молитвенник

— О господи! — Я выхватил у Даррена сигарету из пачки и закурил.

— Так ты понял, что я тебе говорил насчет Трита? Он не обыкновенный христианский прилипала. У него с головой не в порядке. И он никогда от тебя не отстанет.

— Может быть, и так.

— Не «может быть», а точно. Думаешь, раз вы с Терезой не в Першинге, так он теперь чем-нибудь другим займется? Зря надеешься.

— Положим, ты прав, — сказал я. — Но что это с ним такое?

— Детская психотравма, наверное.

— Да нет, я имею в виду, чем он занимается? Ведь это же не христианство в действии.

— Нет, это новый стиль.

Я так и сел.

— Ну да, конечно.

— Точно тебе говорю. Или ты думаешь, он книгу твою не читал? А чего же он тогда так на тебя взъелся? Никогда себя об этом не спрашивал? Да он умирает от ревности. А все потому, что божественное орудие, которое он искал всю жизнь, досталось тебе.

— Раньше ты говорил, что он просто хочет держать в узде своих. Свою паству.

— И это тоже. Но главная причина в том, что не он создал новый стиль. У него отняли славу, и он никак не может этого пережить, ведь он так к ней стремится. Ну почему он сам до этого не додумался? Вот вопрос, который он не перестает себе задавать. Ты его обогнал, и он обломался. Зато теперь он всего себя посвятил твоему искусству. Ублюдок строчит молитвы день и ночь. Спросишь, зачем он тогда ездит к мисс Люси и сюда? Да просто причесывает новый стиль на свой манер. Приукрашивает. Рюшечки-оборочки навешивает.

— Чушь какая! Откуда тебе знать, что у него внутри творится?

— Оттуда. Мне по должности положено. — И он выпрямился. — Тебе никогда в голову не приходило, что ты со своим новым стилем похож на парня, который придумал, как освободить энергию атома?

— Нет. Так я никогда не думал, потому что это глупо.

— Тот парень тоже обратной стороны не видел. Он и представить себе не мог, как атом можно использовать не в мирных целях. Он же не знал про Северную Корею. Вот кто такой Трит. Он твоя Северная Корея.

— Ты псих, — сказал я. — Сумасшедший гребаный.

— Точно. И ты тоже. Да и весь человеческий род давно уже слетел с катушек. Новый стиль мог изобрести только безумец. Но безумнее всего то, что его выдумка работает. Потому что в основе ее лежит обращение к ненормальному. — Он протянул вперед руку и слегка ударил меня ладонью по лбу, точно хотел вернуть мой мозг к норме. — Неужели ты никогда не задавал себе вопрос, а кто еще может баловаться новым стилем? Это ведь не бог весть какая сложная идея — другие люди наверняка уже на нее набредали. А может, даже применяли ее, сами того не понимая. Потому-то мы и живем в таком долбаном мире. А все из-за молитв. Разве не похоже, что тот, кто всем здесь заправляет, давно и безнадежно спятил? А что, если у руля стоят клинические психи? А что, если характер мира отражает их характер? Ведь очевидно же, что до нового стиля быстрее всего додумается тот, кто сидит под замком. Те, у кого нет реальной власти, вечно предаются фантазиям насчет того, что словом можно изменить мир. Так что вполне возможно, и даже очень вероятно, что миллионы напичканных таблетками шизиков сидят в своих палатах и, распустив слюни, молятся во весь опор, превращая хаос в реальность. Двадцать четыре часа семь дней в неделю они заняты только тем, что своими нечленораздельными, безумными молитвами потихоньку подталкивают Вселенную, а все вместе производят голод и мор. Бесконечные убийства. Вот кто твои предшественники, дурачок. А ты — пророк, чье появление было предсказано. Тот самый, кто расфасовал все по пакетам и распродал по дешевке. Правда, как тебя называть, Христом или Антихристом, присяжные еще не решили.

Я совсем растерялся. Не то чтобы я поверил во всю эту чушь, но сами его слова казались мне знаками какого-то тотального заражения, которое проникло повсюду, даже в разум самого Бога, по чьему образу и подобию создан разум человеческий.

— Я-то готов поклясться, что ты — Христос, — сказал он. — Это совпадает с моей теорией редукционизма. Помнишь? Я тебе о ней в магазине рассказывал.

— Ага, — ответил я.