Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)

Один из ответов на нынешние споры по поводу Пятикнижия может быть таким: «Критики настолько расходятся во мнениях, что не могут ничего доказать. Поэтому давайте вернемся к тому, что само Пятикнижие говорит о себе, и признаем, что Моисей был его основным автором». Однако такой ответ не отдает должное серьезности этих споров и поднятым в них реальным проблемам. Пытаясь составить обоснованное консервативное мнение об этих спорах, необходимо справиться с четырьмя вопросами. Во–первых, сколько источников можно обнаружить в Пятикнижии? Насколько убедительны традиционные критерии различения источников? Во–вторых, к какому периоду относится J — к вавилонскому плену (550 г. до н. э.), раннему царству (950 г. до н. э.) или к эпохе Моисея (1250 г. до н. э.)? В частности, имеются ли в рассказах о патриархах какие–либо исторические факты и когда были написаны первые главы Бытия? В–третьих, насколько точно можно разграничить Р и J? Когда был составлен священнический кодекс? И, наконец, действительно ли Второзаконие было написано для того, чтобы стимулировать или оправдать реформы Иосии в 622 г. до н. э.? Разумеется, эти вопросы чрезвычайно сложны — недаром им посвящено бесчисленное множество книг, — поэтому здесь можно наметить только одно направление рассуждения.

Во–первых, анализ источников. В свое время Астрюк предположил, что чередование слов «Бог» и «Господь» (Элогим/Яхве) свидетельствует о различных источниках. В наши дни считается общепризнанным, что этот критерий не может быть достаточно надежным при разграничении источников J и Е, поэтому многие пришли к выводу, что источника Е не существует. Однако различие между источниками Р и J часто устанавливают исходя из употребления божественных имен и предполагаемого стилистического различия этих источников. На этом основании рассказ о потопе (Быт. 6 — 9) часто разбивают на версии J и Р. Но и здесь некоторые современные авторы сходятся на том, что доказательств этому нет. Многие отмечают, что другие древние тексты тоже используют множество имен для одного и того же Бога, так почему этот феномен в Еврейской Библии должен указывать на несколько источников? Чередование имен в Бытие явно богословески обусловлено. Там, где Бог выступает в роли творца вселенной, Бога не только Израиля, но и всех народов, предпочтение отдается слову «Бог» (Элогим). Но там, где Он выступает в качестве участника завета с Израилем, — «Господь» (Яхве) используется чаще.

Таким образом, критерий Божественных имен — это сомнительный указатель на различные источники. Отсюда не следует, что Бытие — это некое целое, явившееся в готовом виде от одного автора. Несомненно, что, создавая свое произведение, автор использовал множество источников, родословий, песен и преданий, но именования Бога сами по себе — это ненадежный принцип разделения источников.

Второй важный вопрос — объем и время создания J. Для упрощения обсуждения здесь можно ограничиться Книгой Бытие. Фрагментарный характер источника J в более поздних книгах ставит под сомнение его существование в них. Но в Бытие, согласно традиционной документальной теории, он охватывает около 50% текста; около 85%, если не признавать вместе с новейшими авторами Е отдельным источником; и почти 100%, если материалы Р были написаны ранее J и введены в его состав.

Итак, рамки источника J, равно как и его датировка, остаются предметом споров. Документальная теория исходит из того, что J отражает идеалы раннего царства, которые касаются, в частности, границ обетованной земли (Быт. 15:18—21), предполагаемого возвышения Давидова царства (Быт. 38; 49:10) и т. д. Более радикальные современные критики, вроде Ван Сетерса, утверждают, что J отражает интересы пленников, стремящихся вернуться в Ханаан, в результате чего внимание в Бытие сосредоточено на Божьих обетованиях земли Аврааму и его потомкам. Замечания о том, чьи интересы выражены в J, несомненно, проясняют его связь с различными эпохами, но не обязательно доказывают, что источник создан именно в это время.

Фактически каждая из трех основных частей Бытия — «протоистория» (гл. 1 — 11), рассказ о патриархах (гл. 12 — 35) и история Иосифа (гл. 37 — 50) — может иметь древнее происхождение. Ближайшие аналоги Бытия 1 — 11 на древнем Ближнем Востоке — эпос об Атрахасисе, эпос о Гильгамеше, Шумерский рассказ о потопе и Шумерский царский список — датируются началом второго тысячелетия. Образ жизни и религия патриархов, изображенные в Бытие 12–25, не похожи на образ жизни и религию периода Моисея и последующих времен. Имена, религиозные обычаи и правовые нормы, засвидетельствованные в этих главах, находят параллели во втором тысячелетии. Наконец, в истории Иосифа имеются особенности, которые дают возможность отнести эти события к эпохе Рамессидов, т. е. примерно ко временам Моисея.