Новый Библейский Комментарий Часть 3 (Новый Завет)

23:12—35 Перевод вследствие заговора. В послании Святого Духа, переданном через Агава (21:10,11), «мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и предадут в руки язычников», просматривается ирония. На самом деле язычники, выручив Павла из двух инцидентов, чреватых насилием над ним, опять воспрепятствовали тем иудеям, которые желали убить его. 12—14 Было более сорока злоумышленников, сделавших такое заклятие; и то, что они пошли на такую клятву, демонстрирует их полную решимость довести свое дело до конца. 15 Некоторые, хотя и не все, члены синедриона также участвовали в заговоре. Остальные же должны были ввести в заблуждение римского тысяченачальника, как будто они хотят точнее рассмотреть дело о нем. Приговор надлежало привести в исполнение прежде, чем Павел приблизится к месту повторного слушания.

16–22 Удивительно, что Лука столь скупо сообщает нам информацию о Павле; мы даже не знаем его полного римского имени! Только из этого фрагмента мы узнаем, что у него, оказывается, в Иерусалиме были родственники. Умозрительные рассуждения по поводу того, как племянник Павла мог разузнать о готовящемся заговоре, мало плодотворны.

23,24 Эскорт Павла, составлявший по некоторым подсчетам чуть ли не половину иерусалимского гарнизона, мягко говоря, был излишним. Численность военизированной охраны определялась, по всей видимости, степенью реальной опасности открытого народного восстания, о чем власти помнили всегда (см.: коммент. к 21:30— 32,37,38). Тысяченачальник прежде всего отвечал за сохранение порядка в Иерусалиме, поэтому большая часть отряда без промедлений вернулась обратно (31,32).

25—30 Ни Лука, ни Павел не могли иметь доступа к почте правителя, поэтому вступление (написал и письмо следующего содержания), скорее всего, означает, что Лука передает нам по существу то, что по его предположениям могло быть изложено в этом письме. Однако нельзя исключать и того, что данное письмо вошло в оперативную документацию, подготовленную для судебного процесса над Павлом и, возможно, даже было прочитано на суде. Это письмо (в той форме, в какой оно дошло до нас), составленное в тональности, вполне предсказуемой в данной ситуации, исполнено тонкого политического подтекста, подчеркивающего собственную инициативу тысяченачальника и ответственность за свои действия, а также излагающего истину в «обтекаемой» форме: …я, пришед с воинами, отнял его, узнав, что он Римский гражданин (ср.: 21:33; 22:29).

31—35 Подробность в отношении происхождения Павла из Киликии Феликсу была нужна, чтобы решить, под чью юрисдикцию подпадало его дело. В результате Феликс согласился взять ответственность на себя.

24:1–26 Павел перед Феликсом. Это было первое из трех слушаний перед важными официальными лицами, и, хотя все они были недостаточными для вынесения вердикта, у читателя не остается никаких сомнений, что лишь необъективность следствия и судебные формальности удерживали Павла в узах. 1—9 Данный суд выделяется из всех остальных тем, что это — единственный судебный процесс в Книге Деяний, на котором обвинители прибегли к помощи ритора. (☼ Ритор говорил речи на судебных заседаниях в пользу своих доверителей.) Тертулла часто винили (видя в нем всего лишь «второстепенного» оратора) в льстивости, которую он явил в беспомощной по содержанию речи. Однако предварительные заявления было принято начинать с изъявлений благодарности судебной власти, дабы снискать ее благорасположение по разбираемому делу, и в кратком изложении Лукой этой речи содержится несколько таких ловких приемов. Когда, например, Тертулл заявляет: …тебе, достопочтенный Феликс, обязаны мы многим миром (3), это можно посчитать за нонсенс, так как в то время случалось много беспорядков и переворотов, с которыми прокуратор жестоко расправлялся (см.: 21:31,37,38; 23:23,24). Но на самом–то деле этими словами Тертулл напоминал Феликсу, что общественное спокойствие достигалось его, Феликса, жесткостью в отношении подстрекателей к мятежу, одним из которых, продолжал Тертулл, был этот Павел, возбудитель мятежа между Иудеями, живущими по вселенной (5). Это очень ловкий ход, с его помощью Тертулл вплетает в обвинение сведения, которыми его, возможно, снабдили асийские иудеи (21:27,28), рассказывая о мятеже в Эфесе (19:23—41), так что обвинение в этой части Павел мог только ослабить, но не отрицать.