Новый Декамерон. 29 новелл времен пандемии

Я не согласился. Краем глаза я наблюдал, к каким частям машины он прикасается. В конце концов, он приехал из Милана, очага заразы.

Под конец я не выдержал: ты продезинфицировал руки?

Само собой.

И далее, словно отвечая на мое внутреннее нежелание видеть его у нас, он добавил: у меня самый высокий рейтинг в «Бла-бла-каре». В категории пассажиров. Похоже, я идеальный попутчик.

Через несколько дней вся Италия была объявлена «красной зоной». Запрещалось перемещаться между регионами, удаляться от дома дальше чем на двести метров. И мы не удалялись, все, включая Микеле. Мы попали в ловушку.

Вернувшись из супермаркета, я сказал Мави: под маской я почувствовал, что у меня плохо пахнет изо рта.

Она как ни в чем не бывало продолжала перелистывать журнал.

Может, это из-за недостатка света, сказал я как бы между прочим. Или нехватки витамина D. Как думаешь, такое возможно?

В эту минуту через кухню прошел голый по пояс Микеле. Я хотел попросить его одеться, мне не нравится, когда он голый разгуливает по дому, но по утрам с ним лучше вообще не разговаривать, поэтому я промолчал.

Навскидку он весит больше меня. Мне казалось, что его тело занимает слишком много пространства. Но потом я вспомнил, что выразил эту же мысль уже много лет назад, когда Микеле весил треть себя сегодняшнего и ненавидел меня с той откровенной ненавистью, с какой детишки ненавидят своих отчимов.

Едва за ним закрылась дверь в туалет, я сказал Мави: ты видела? Он в моих носках.

Это я ему дала. Он не взял с собой ни одной легкой пары.

Но эти носки мне дороги.

Она странно посмотрела на меня: тебе дороги носки?

Ну, в общем…

Не волнуйся, постираем.

Я невольно помрачнел. Из-за дурного запаха изо рта и носков, хотя непонятно, что важнее. Или, может, из-за того, что с приезда Микеле мы с Мави ни разу не прикоснулись друг к другу. Я не мог понять, с чем это все-таки связано: с пандемией, появлением Микеле или неудачным сексом накануне его приезда. Как бы там ни было, лежа в постели, я смотрел на спину своей жены, тень от которой в сумерках увеличивалась до размеров высоченной горы, на которую мне слабо́ взобраться.

Я часто вспоминал интервью одного певца в журнале Rolling Stone после одиннадцатого сентября. Певец рассказывал, что, когда «близнецы» загорелись, они с невестой не бросились бежать, как все вокруг, а стали неистово заниматься любовью. До потери пульса, часами, по его словам. Секс против страха. Акт оплодотворения против разрушительных сил. Космических сил. Эрос и Танатос: что-то в этом духе.

А мы с Мави? Застыли на месте, каждый поодиночке. В то время как мир вокруг становился все страшней.

Носки были только началом. Я знал, что Микеле начнет оккупацию сразу по нескольким фронтам. Что, собственно, и случилось.

Он быстро реквизировал единственный в доме интернет-кабель, обеспечивающий стабильную связь. Для университетских онлайн-лекций, объяснил он. Потом пришла очередь моих наушников.

Беспроводные наушники вредны при длительном использовании, защищала его Мави.

Единственный в доме балкон стал местом его перекуров между лекциями. Ежедневно он оставлял на подоконнике кучу окурков, я не считал их количество перед тем, как выбросить в помойное ведро. Когда я ему сказал, что их ветром может сдуть на нижний балкон, он заявил, что это абсурдная гипотеза.

Наконец, он спросил, можно ли ему пользоваться моим кабинетом. И, не дав мне времени придумать отговорку, продолжил: ты все равно по вечерам там не работаешь.

Это была первая пятница локдауна. Я не спеша пережевывал кусок вареной курицы.

А тебе он зачем?

Для хауз-пати[9].

Я понятия не имел, что такое хауз-пати, но не спросил. Это могло бы ослабить мою позицию.

У тебя там спокойнее, упрашивал Микеле.

Еще бы. На то он и мой кабинет.

Мави бросила на меня укоризненный взгляд, поэтому я поднялся и открыл холодильник, в котором мне было ничего не нужно. Там я увидел шесть банок пива Tennent’s Super – заготовка на вечер.

Хауз-пати, повторил я про себя.

Позже я включил телевизор, чтобы заглушить взрывы смеха Микеле и музыку, доносившуюся из динамиков ноутбука. Чем больше он раздухарялся, тем сильнее у меня портилось настроение.

Тебе не кажется неприличным наше присутствие на его онлайн-вечеринках? спросил я у Мави.

Он просто развлекается с друзьями. Они далеко, ему их не хватает.

Мог бы делать это потише, захотелось сказать мне.

Вместо этого я сказал: помню те ночи, когда я ждал его в машине возле пивных.

Внезапно все годы жизни с Мави и Микеле показались мне одним сплошным ожиданием. Ожидание в машине возле дискотеки или на парковках, ожидание в спальне, пока он уснет; ожидание, пока он повзрослеет, и мы с Мави начнем нормальную супружескую жизнь, которую заслужили. Ожидание старости, чтобы стать молодыми любовниками. Как могло случиться, что все пошло наоборот? Как могло случиться, что когда мы, казалось бы, прибыли, мы оказались в начале пути? Я с упоением отдался чувству жалости к самому себе.

Ты за ним ездил самое большее четыре раза, сказала Мави.

Я усилил громкость телевизора.

Да нет, прошептал я. Гораздо больше четырех…