Новый директор

На первом уроке Аким Захарович обычно опрашивал учеников и устанавливал, кто из них любит рисовать, а затем проводил беседу о живописи. На следующий урок все должны были принести по листу чистой бумаги, мягкий карандаш, резинку, а кто имел — краски, цветные карандаши, мелки. Учитель ставил на столе и на специальных подставках вазу, цветы, мяч, игрушечную, но очень хорошо сделанную собаку, гипсовый бюст Некрасова и предлагал выбрать по своему желанию любую вещь и рисовать ее, кто как умеет. Урок назывался «кто во что горазд». В течение всего часа учитель наблюдал Фамилии детей, работающих с увлечением и имеющих способности, он заносил в свою записную книжку. Так определялись «любимчики», и в дальнейшем он работал только с ними.

Марина Федотовна, вскоре после того как пришла в школу, была подробно информирована о странностях учителя рисования.

Как и все предыдущие директора, она вызвала его для объяснения.

— Аким Захарович, я хотела с вами подробней познакомиться и задать несколько вопросов…

— Очень рад, — равнодушно проговорил учитель.

— Вы понимаете, что если я назначена директором, то должна быть в курсе всех дел школы. Государство поставило перед нами задачу: воспитать из молодого поколения достойную смену…

Марина Федотовна очень любила трескучие слова, и такое предисловие длилось обычно минуты две. Затем новая директриса приступила к деловой части разговора:

— Мне сказали, что вы пользуетесь только двумя отметками?

— Да.

— Тройками и пятерками?

— Да.

— Кому же вы ставите эти отметки?

— Пятерки я ставлю способным, а тройки всем остальным.

— Но почему именно тройки?

— Хорошо, если вы хотите, я буду ставить двойки. Это мне безразлично.

— Нет, подождите! — торопливо остановила его директриса. — Я просто хочу уяснить ваш метод.

— У меня нет никакого метода. Практически я работаю со способными детьми, ну и конечно с теми, кто любит, чувствует искусство.

— С любимчиками!

— Да. Их называют почему-то моими любимчиками.

— А как же быть остальным ученикам? Вы получаете заработную плату от государства, и это обязывает вас заниматься со всеми.

— А зачем?

— То есть как зачем? Программой предусмотрено обязательное преподавание рисования для всех, а не только для способных.

— Это мне известно.

— Тем более! Почему же вы с ними не работаете? Говорят, что они у вас делают на уроке, что им вздумается?

— Нет, они тоже рисуют, вернее, чертят.

— Что они чертят?

— Геометрические фигуры, иногда копируют рисунки, — невозмутимо пояснил Аким Захарович.

Он видел, как Марина Федотовна постепенно теряла равновесие, краснела и каждую фразу начинала нотой выше:

— Я не понимаю! Вы или нарочно хотите меня рассердить или… что это такое? При чем тут фигуры, копирование? Есть программа. Вы же старый учитель и сами говорите, что прекрасно знаете требования министерства. Неужели вы думаете, что для вас будут делать какие-то исключения? Я поставлю вопрос о вашем методе в гороно.

— Там знают, Марина Федотовна, — всё так же невозмутимо ответил учитель.

— Знают! Ну и что?

— Да ничего…

— Они бывали у вас на уроках?

— Были. Давно, правда.

— И как же они на это смотрят?

— Никак. Они закрывают глаза…

Это сообщение несколько успокоило директрису:

— Ну, хорошо. Но объясните мне, пожалуйста, почему вы ставите своим любимчикам пятерки… а не четверки, например?

— За что же четверки? Все они работают, как только могут, в полную силу, и каждый в своей манере.

— Но не у всех же выходит одинаково хорошо?

— Да. Конечно. Это зависит от способностей. Одни более одарены, другие менее.

— Вот и нужно это разграничивать. Одним ставить пятерки, другим четверки, если они менее одарены, — делая ударение на «а», предложила директриса.

— Они же в этом не виноваты, Марина Федотовна. Это от господа бога, так сказать… искра божия.

— Новое дело! — возмутилась директриса. — При чем тут бог!

— Относительно искры божией не мое выражение. Я позаимствовал у Карла Маркса.

— Я не люблю шуток, Аким Захарович! — строго, но не очень уверенно сказала Марина Федотовна. — Разговор у нас серьезный. Ну, а теперь скажите мне, почему вы ставите тройки тем, кто чертит фигурки или копирует.

— Чтобы не огорчать родителей. Чтобы не снижать общую успеваемость…

В конце концов Марина Федотовна, как и все другие директора, ничего не выяснив и не поняв, махнула рукой на странного учителя.

А между тем Аким Захарович вел очень интересную и значительную работу. Со способными, или как их в шутку называли — «подающими слабые надежды», он занимался много, упорно, и не только до шестого класса. В школе был кружок рисования, устраивались коллективные посещения Эрмитажа, музеев. А самые талантливые ученики регулярно приходили к нему на дом и работали в его большой комнате — мастерской. Многие ученики Акима Захаровича, окончив десятилетку, без всякой дополнительной подготовки поступали в Академию художеств или в другие художественные учебные заведения.