Новый дом с сиреневыми ставнями

Хоть Таня отправилась в путь на машине, а не на огненной колеснице Гелиоса, она ощущала себя летящей по воздуху. Движения в сторону Москвы в этот час почти не было. Ей оставалось минут пятнадцать пути до Сашиной клиники, когда раздался телефонный звонок. Ее телефон до этого молчал, потому что кончились деньги. Она собиралась пополнить счет прямо в аэропорту, но усталость вытеснила все из головы. Наверняка муж позаботился, кто же еще! Она сунула в ухо наушник, откликнулась.

– Тань… Алло… Это ты?

Звонила обеспокоенная Ольга. Прежде у них было принято сразу сообщать о благополучном приземлении.

– Я, Оль.

– Ты дома? У тебя все в порядке? Я не узнаю твой голос. Это ты, Таня?

– Я, Оль.

Таня прокашлялась. Правда, голос у нее выходил чужой. Она совсем забыла, что выла нечеловечески. Совсем забыла, будто и не было такого.

Она была рада Олиному звонку. Он возвращал ей жизнь.

– Оль, я прочла переписку Олега с любовницей. Он свою почту не закрыл. Я пока в шоке. Убью его и ее, я так думаю. Кстати, забыла тебе сказать, я беременна. Теперь, наверное, аборт буду делать.

Короткая пауза.

– Таня, – очень членораздельно, как гипнотизер, проговорила Оля в самое Танино ухо, – слушай меня внимательно. Все это чушь. И любовница, и аборт. Забудь. Ты помнишь, о чем мне пришлось забыть? Слушай. Мы с Бруно очень большие друзья. Все друг другу говорим. Он страшно жалеет, что развелся с женой. И она тоже. Он говорит, что больше всего сейчас бы мечтал спокойно и достойно стареть. Рядом с ней. Он меня ревнует. Глупо, ты же видишь мою жизнь. Но это не объяснить. Ревнует меня… Слышишь, Тань?

– Да, – откликнулась Таня уже более своим голосом.

– Он говорит, что его теперешняя жизнь – наказание ему за то, что он мучил жену. Что только сейчас он понял муки ревности. Когда ничего вернуть нельзя. Я его люблю. И он меня тоже. Но страдания у него большие. Не затевайся с местью, Тань. Остынь. Учись принимать то, что изменить не можешь. Прости его, если попросит прощения. Ребенка пожалей. Я так давно мечтала о твоем ребеночке. Дай ему жить, слышишь?

– Спасибо, Олик, родной. Я… Соберусь сейчас с мыслями. Перезвоню тебе.

– Я жду, Танюша.

Не успела отключиться – новый звонок. Прорвало.

– Тасенька! Как вы там? У тебя деньги кончились, я положил только что.

Герой-любовник! Воркует, как настоящий. Таня вспомнила: надо было садовые ножницы с собой прихватить. Отчикать ему все, как Абеляру… Молодец этот Фулберт. Только сейчас Таня его поняла. Все его страдания, чувство оскорбленного доверия, ненависть к вероломству. Что такое – поступать цивилизованно? Это чтоб тебя унизили, сожрали, растоптали? А ты лежи в плевках и грязи и радуйся: цивилизованно-то все как! Ну раз так – потерплю. Весь мир от этой терпимости уже в дом терпимости превратился. Никто ничего не уважает, не боится… Святого ничего не осталось…

– Танюш, ау! Слышишь меня?

– Слышу.

– Как вы там?

– Я уже тут. Ошиблась с датой вылета. Билет на сегодня оказался. Успела в последний момент. Знаешь что? Подъезжай, пожалуйста, к Саше. К Александру Ивановичу. Кое-какие вопросы надо выяснить. Ты нужен. Сейчас окончательно кое в чем разберемся.

– Как здорово, что ты уже тут! Я соскучился по тебе. Еду. Мне тоже, кстати, с Сашей переговорить надо. Давно собирался.

«Я, кажется, даже знаю, о чем, – подумала Таня. – О моем безнадежном бесплодии. Или о шансах. Есть ли у нас шансы на беби?»

Вот все сейчас и решится. Ну, не все, но многое. Таня с приятным чувством представляла, как Олег узнает про ВИЧ. Сейчас она не могла понять, из-за чего, собственно, переживала все эти дни. Это же самое лучшее, что только могло быть! И ножниц никаких не надо! Ох, как же он сейчас подергается, бедный свитхарт! Она еще от этих военкоматчиков его зачем-то спасала, дура-то, а? Надо было помочь дверь долбить. «Конь в пальто! Манто!»

Они подъехали почти одновременно. Таня подхватила сумку и полезла из машины. Олег с изумлением смотрел. Он явно сначала не узнал ее. Не понимал, почему из Таниной машины вылезает кто-то другой. Толстая растрепанная злая тетка с серым лицом.

Он явно испугался, когда все-таки признал в тетке свою жену.

– Тань, Тань! Что с тобой? Ты что?

Таня сначала не поняла, в чем причина его обеспокоенности.

А! Куртка поверх телогреечки! Это ничего. Это ты перетерпишь. Ты сейчас такую новость узнаешь, держись… Две новости! И обе – хор-р-рошие! Одна лучше другой.

Таня была счастлива. Но счастье ее носило совсем иной характер, чем светлое счастье обычных людей, живущих в границах добра и зла. Таня в данный момент была за гранью. Поэтому счастье ее уподобилось счастью Медеи, расправившейся со своими врагами. И даже с детьми. Но и это, оказывается, может быть счастьем. Только лучше не доводить человека до счастья такого рода. Не греет оно. Хотя и очень ярко проявляется.