Новый Дозор

По пути на детскую площадку Арина открыла калитку каким-то своим способом, растерев в пальцах сухую траву и посыпав ею замок, я же никогда не любил возиться с заклинанием «Бильбо» и решил миновать ограду сквозь Сумрак. К моему удивлению, на первом слое Сумрака площадка тоже была огорожена, да и на втором ее окружало что-то вроде полосы высохших деревьев, ощетинившихся колючими ветками в сторону парка. Я с любопытством осмотрел живую (да нет, скорее — мертвую) изгородь. Такие сухие стволы чаще встречались на третьем слое, но там они были разбросаны хаотично — а здесь выглядели сознательно высаженными. Ну или вкопанными в землю. К счастью, тратить силы и идти глубже не потребовалось — эта ограда препятствовала лишь желающим войти на площадку, а не выйти с нее. Кто бы из Иных ни работал с детской площадкой, но он подошел к делу основательно.

Я протиснулся сквозь ветви, отошел немного и вернулся в реальный мир. После сумеречного холода и тишины ночной лондонский парк казался теплым и полным звуков. Где-то вдалеке слышалось тонкое пение свирели. Я пошел через парк, решив выйти поближе к своей гостинице. По пути попалась заботливо очищенная вечером урна, в которую я и сгрузил пустые пивные бутылки.

Что может быть прекраснее, чем вечерняя прогулка в пустынном парке?

Бесхитростная мелодия звучала все ближе и ближе. Внезапно я увидел музыканта — на кривом стволе огромного дерева, изогнутого когда-то давно ветром, так и растущего почти параллельно земле, сидел маленький мальчик, одетый в какие-то причудливые лохмотья. Мальчик самозабвенно играл на свирели. Вокруг него, будто танцуя, кружились огромные светлячки.

— Эй! — окликнул я юного музыканта и от растерянности спросил на русском: — Тебе не поздно здесь находиться?

Мальчик резко повернулся в мою сторону. То ли в свете светлячков, то ли в отблеске далеких фонарей с Бэйсуотер-роуд сверкнули белоснежные молочные зубы. Мальчик спрыгнул с дерева — и исчез. Следом, со звенящим звуком, разлетелись светлячки.

— Твою мать! — выругался я. — Чушь собачья! Я не верю…

Впрочем, договаривать я не стал.

Я, конечно, не верю в фей. Я даже в Деда Мороза давно не верю.

Но все-таки я предпочел промолчать.

Глава пятая

Гремела музыка. Резкая, незнакомая, на мой взгляд — совершенно диссонансная. Но похоже, окружающим она нравилась. Дискотечный зал был набит до отказа — молодежь словно и не танцевала, а колыхалась, подергивалась на месте, задевая друг друга, периодически сцепляясь руками и начиная двигаться в каком-то гротескном, запутанном хороводе. Потолок светился, и это были не лучи прожекторов или дискотечных фонарей, похоже было, что сами панели потолка испускали свет. В какое-то мгновение разноцветные всполохи сменились ровным оранжевым светом, потом потолок засиял небесной лазурью — и превратился в сплошной экран. Над нами было небо, по небу плыли белые перистые облака.

— Что это? — спросил я, уворачиваясь от сцепившейся вереницы подростков.

— Дискотека, — ответили мне.

Я повернул голову. Рядом стоял юноша лет восемнадцати, невысокий, упитанный. Чем-то знакомый.

— Кеша? — внезапно понял я.

— Что, Антон Сергеевич?

Что?

Я не знал «что». Я не понимал, где я и как здесь оказался. Но надо было что-то спросить.

— Где Надя? — Я вдруг понял, каким должен быть мой вопрос.

— Здесь, — пожав плечами ответил Иннокентий Толков. — Где-то здесь…

Я поискал глазами в толпе. Потом понял, что невольно смотрю слишком низко, туда, где должна быть голова десятилетней девочки. А надо смотреть выше…

И почти сразу я увидел Надюшку. Даже странно, как я ее узнал… она была такой же большой, как и Кеша. Но изменилась куда сильнее — голова начисто выбрита, остались только два клочка обесцвеченных до белизны волос над ушами. Длинная узкая юбка с разрезами, доходящими чуть ли ни до пояса, то ли сапоги, то ли ботинки… и совершенно обычная белая блузка. Надя была нелепой, жалкой, даже омерзительной в таком виде… но это была моя Надя. И сердце болезненно сжалось у меня в груди.

Я сделал шаг вперед, распихивая танцующих, схватил дочь за руку и вытащил из цепочки танцующих. На ее руке звякнули разноцветные металлические браслеты, закрывающие все запястье.

— Папа? — удивленно спросила Надя. — Что ты здесь делаешь?

— Что ты здесь делаешь? — синхронно спросил я.

Надя пожала плечами:

— Отдыхаю.

Парень и девушка, между которыми Надя раньше двигалась в цепочке, протолкались к нам. Выглядели они… ну, соответствующе. На парне были блестящие стринги и пушистая рубашка (да-да, именно рубашка и именно пушистая), на девушке — такая же длинная юбка с разрезами и блузка.

Видимо, это модно.

Давно я не бывал в молодежных компаниях.

— Надя, что надо этому эрзацу? — спросил парень. Не то чтобы угрожающе, но с вызовом.

— Иди в аут, — непонятно ответила Надя. — Это мой абу.

Парень глянул на меня неприязненно, но уже помягче. И спросил:

— Какие проблемы, уважаемый?

— Никаких, — ответил я. — И если ты немедленно исчезнешь, то их и не возникнет.