Новый год плюс Бесконечность

Дознавателя средней руки Цвилингу, по его собственным уверениям, одолевали тягостные мысли о судьбах нынешней словесности и прочих высоких искусств, до которых он был большой охотник. Во время службы в столице добрый Пятрас, по его словам, регулярно прочитывал все художественные журналы и книги, до которых потомки шляхты были не столь охочи, а разночинцам, одолеваемым честолюбием пополам с безденежьем, откровенно не хватало времени. И теперь Пятрас уселся в стороне от остальных обитателей этого странного убежища. При этом ему открывался неплохой вид зимней ночи в ближайшем окне, что, безусловно, способствовало размышлениям доброго поклонника изящных муз, кои так редки в наше смутное время зависти и корыстей.

Вадим устроился напротив девушки. Сбоку от нее отчаянно моргал белесыми ресницами Ясь. Так продолжалось час или более, покуда старший дознаватель Секунда не приказал тому спать и набираться сил на будущую ночь. Парень воспринял приказ с явным облегчением и несколько минут спустя уже мирно посапывал, присвистывая курносым носом в такт ночным излияниям души Арунаса.

Девушка не спала. После пережитого потрясения, после учиненного ей дознавателями решительного допроса, она все еще тяжело дышала, часто вздрагивала всем телом и временами принималась беззвучно плакать, втихомолку глотая слезы, чтобы ненароком не услышали высокие господа. В скором времени Вадиму это надоело, и он тихо присвистнул. Звук тотчас потонул в стылом воздухе под сводами часовенки, но девушка тут же притихла. Вадим покачал головой — уж его-то трудно было удивить мелкими хитростями — и прошептал наугад во тьму:

— Ну, что, дева, не спится? Не бойся, с нами ты в безопасности.

Робкое шмыганье было ему ответом. Вадим помолчал немного, а затем лениво пробормотал:

— Раз уж нам обоим не до сна, давай говорить будем. Хочешь?

Некоторое время царило молчание, после чего груда одеял по левую руку от Вадима обрела речь.

— Ладно. А о чем прикажете говорить?

— У нас, к сожалению, тема одна, — вздохнул Вадим. — Но я спрошу тебя немножко о другом. Не о звере.

— Хорошо, — прошептала она.

— Зачем ты здесь, Марыся? Что тебе наобещала ведьма Беата?

После этого надолго, воцарилось молчание. Вадиму даже показалось, что девица незаметно уснула за размышлениями, стоит ли держать ответ и какой. Но потом она заговорила — тихим, слезящимся шепотом.

— Госпожа Беата велела мне спрятаться тут и никуда не выходить. Она сказала, сама придет и поможет.

— И для этого ей твои зубы понадобились? — недоверчиво бросил Вадим. Ответом ему было растерянное молчание. — Как же она тебя спасать-то собирается? — вздохнул дознаватель. — У вас же вся деревня запуганная, включая и самого помещика, пана Браславского. Случись что — ни один из дому не выйдет, не подмогнет ведь… Да и на Яся, защитничка твоего безмозглого, надежды мало.

— Старая Беата давеча мне о том же сказывала, — совсем тихо прошептала девушка и горестно всхлипнула.

— Чего ж в деревне осталась, в город не побежала? — осведомился пан Секунда.

— Ведьма сказала, он меня и в городе отыщет. Потому как я одна целом свете его в лицо знаю. А скорее всего, еще в дороге подстережет, в лесу, значит…

— Оборотень, он что, докладывает ей о своих намерениях, этой ведьме вашей? — недоверчиво переспросил дознаватель.

— Мне про то неведомо, — отрезала Марыся.

— А кому ведомо?

— Беате, наверное, — неуверенно предположила девица.

— Тьфу ты, дьявол, — в сердцах сплюнул Вадим и тут же истово перекрестился — не дело в часовне лукавого поминать, путь даже и забытой Богом и ксендзом. — Ну, ладно. А как твоя ведьма намеревается оборотня усмирить? И на что ей все-таки твои зубы понадобились?

— Не знаю, — призналась девушка и помолчала, точно обдумывая или же припоминая что-то. — Одно сказала Беата: надобно мне указать на него, на оборотня, значит. Когда он в часовню за мною явится. Коли оборотня открыть, у ведьмы против него оружие имеется. Только это надо сделать, прежде чем он оборотится — потом-то уж против него трудненько придется. Так Беата сказывала.

— А ты его в человечьем виде, что ли, видела? — Вадим даже привстал со своей лежанки, всматриваясь туда, где лежала Марыся.

— Не… Только когда он уже оборачиваться начал, — пояснила Марыся.

— Как же ты его узнаешь, коли он, к примеру, только наполовину человеком предстанет? — изумился Вадим и нахмурился следом.

— Беата обещала, что непременно узнаю, — ответила девица. — Ведьма сказывала: кто оборотня раз открыл, уже никогда его не забудет. Хоть на четвертинку, хоть на осьмушку — всегда признает. И другим откроет.

— Чепуха какая-то, — смешался Вадим. — И на кого же похож твой оборотень?

— На всех, — тихо, но уверенно проговорила девушка. Точно сама себя убеждала или же вспоминала чьи-то слова. — Я ж его не по лицу узнать должна. Лица его я как раз и не видала…

— Не по лицу? — физиономия самого Вадима вытянулась неимоверно, последними словами Марыси он был точно громом поражен. — А как же тогда?