Новый год по новому стилю (СИ)

       Он притянул меня к себе, но не для поцелуя, а чтобы отпустить в более-менее вертикальном положении. Пришлось ухватиться за столешницу, вынужденно приняв еще более развратную позу — но моя грудь, даже выпяченная, никак на него не действовала — Вербов не сделал ко мне даже шага, только скрестил на груди руки, давая понять, что разговор состоится, хочу я этого или нет.

       — Гриш, мне реально стыдно…

       — За себя или за бывшего?

       Нет, за позу, дуралей! И я подтянулась вверх и скрестила руки перед собой, на его же манер.

       — Это длинная история…

       — Расскажи ее коротко, — Вербов щелкал словами, как спичками, сжигая все мосты к моему отступлению.

       Пришлось говорить.

       — Не надо так на меня смотреть! — выдала я громче, чем вела рассказ про то, как отца Любы собственные родители выставили за дверь. — Я прекрасно понимаю, что он имеет полное право на квартиру…

       — Помимо прав существуют еще и обязанности, — впервые за весь рассказ перебил меня Вербов. Глаза его оставались темными и малость прищуренными. — А еще существует понятие мужской чести. Не слышала про такое?

       Мне жутко не нравился его тон. Он раздражал, он оскорблял — не Кирилла, а меня.

       — Я пришла не для того, чтобы обсуждать моего бывшего мужа. Я пришла, потому что ты меня позвал. Прости, что все это наложилось…

       — Прости и все? Думаешь, со мной прокатит? Ты тут в истерике бьешься у меня на груди, а я должен, как дурак, стоять и хлопать глазами.

       — В истерике? — даже будь у меня на глазах слезы, они бы тут же высохли. — Где ты увидел истерику?

       — Я ее услышал, — Вербов откинулся спиной на холодильник, и тот недовольно пикнул, но хозяин все равно не сменил позы. — Только невменяемая истеричка может нести бред по поводу выкупа доли в чужой квартире, да еще и под кредит.

       — Прости, но только под кредит я и могу! — почти выплюнула я. Почти. Потому что все равно бы не доплюнула до холодильника.

       — А можешь заставить свекра переписать на тебя или на Любу свою долю? Можешь?

       — Зачем?

       — А затем! Ты знаешь, у него на тебя завещание написано или на внучку? И написано ли оно вообще?

       — А что ты его хоронишь раньше времени?

       — Кажется, ты тут кричала про лекарства… Нет? Слушай, Лиза…

        Вербов наконец отошел от холодильника, но ко мне не подошел. Встал напротив, как стоял, пока кормил Любу или пока она кормила его моими блинами! Наверное, я не умею их правильно печь. Не достучалась ни до желудка, ни до сердца. Смотрит так, будто ненавидит.

       — Ты хочешь загнать себя в долговую яму, покупая квартиру, которая тебе нафиг не сдалась, разве нет?

       — Вообще-то я в ней живу…

       — Не живешь! — Вербов перегнулся через столешницу, но, к счастью, стойка была достаточно широкой, чтобы оградить меня от лобового столкновения. — Тебя оставили там жить и ты осталась, потому что не могла ничего сделать. Так скажи, какой смысл продолжать вариться во всем этом говне, когда можно просто взять ребенка и уйти…

       — Куда? — теперь я выплюнула вопрос, потому что с такого расстояния он мог ударить Вербова по носу.

       — Да хоть в никуда… — голос его сел до хриплого шепота. — Но точно не в долги! За квартиру, в которой ты снова можешь оказаться со своим дорогим Кириллом. На няню у тебя деньги есть, а на съем нет?

       Я вся сжалась — нет, мне хотелось оторвать этот чертов гранит от шкафчика, если уж не получится разбить его кулаками!

        — Ты хоть понимаешь, какие это суммы? — только и нашлась я что сказать.

       — Я-то понимаю, а вот ты не понимаешь, когда говоришь про сомнительный кредит за сомнительную квартиру. Ты не понимаешь, что в России в кредит ничего покупать нельзя. Просто нельзя… У тебя же никакой спины нет, что ты такое делаешь?

       — Пытаюсь выжить, — выплюнула я, но в этот раз на гранит, потому что не могла больше смотреть Вербову в глаза.

       — А жить не пыталась? Просто жить…

       Ему понравилось буравить меня взглядом, поэтому он выплыл из-за барной стойки и развернул меня к себе. Хорошо, не схватил за подбородок — держал за плечи обеими руками, точно боялся, что я начну вырываться. Зачем? Я его не боюсь… Он из тех собак, которые лают, да не кусают.

       — Ладно, Лиз… Не понимаешь денежные минусы, так пойми любовные… Жить с отцом своего бывшего — это же себя не любить… Лиза, — он чуть приблизился ко мне, но все равно я видела не только его глаза, но и все лицо. — Я не хочу форсировать события, но ведь есть шанс, что я решу проблемы жилплощади…

       Он тяжело выдохнул.

       — Как по-идиотски звучит… — Вербов опустил глаза. — Извини, я не умею говорить с женщинами красиво. Я вообще не умею говорить с женщинами… Не научили. Я тебя просто умоляю, да хоть на коленях… — И он снова сделал, что вчера: встретился коленками с полом, пусть и на сей раз с подогревом. — Ради меня проигнорируй сейчас своего Кирилла. Я понимаю всю ответственность, которую возьму на себя, если переселю тебя к себе с ребенком, и я понимаю, как тяжело тебе принять решение насчет меня из-за Любы. Но ради Любы не влезай в финансовые дела с ее отцом. Просто пойми…

        Гриша поймал мои руки, только не поцеловал, а просто начал наглаживать, так и не поднявшись с колен. Точно и он теперь не мог смотреть мне в глаза.