Новый год по новому стилю

       — Люба! — это мы сказали с Кириллом в унисон, но с разными интонациями.

       Я боялась за Гришу — он мог не поделиться с другом такими подробностями, но ребёнок не молчал.

       — У меня папа Гриша, — и обернулась к Деду Морозу. — Он разрешил мне так себя называть!

       И вот обида за неполученное заранее платье прорвалась слезами через другую, намного большую обиду. И Дед Мороз вдруг схватил ее в объятья: как же они с Гришей похожи! Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты…

       — Эй, девица-красавица, чего реветь надумала? — ворчал утешитель по-стариковски. — Знаю я про твоего папу Гришу, я все знаю… Зайцы с белками все мне про всех рассказывают. А-ну не реви! А то твой папа Гриша догадается, что ты плакала. Ведь ты не хочешь расстраивать своего папу, не хочешь?

       — Лиза, что за херня здесь происходит?! — взорвался Кирилл. — Что еще за Гриша? Этот Вербов?

       У меня аж руки вспотели! Про спину я молчала…

       — А ты осведомлён. Чего спрашиваешь тогда? И последи за языком при ребёнке!

       — Да ты, вижу, не только за языком не следишь при ребенке, но и ещё за чем-то…

       — Товарищи родители! — перекрыл всех голос Деда Мороза. — Господа хорошие! Новый год на носу… Вы куда не надо его не суйте. Прищемит. И не только нос. И уже прищемило, похоже…

       — Вы, дедушка, сколько на грудь принять уже успели? — не постеснялся Кирилл хамить постороннему человеку. — Вы идите, идите… Кони копытом бьют, заждались. И дочь мою отпустите. Так-то лучше…

       Дед Мороз отпустил Любу с большой охотой, потому что хотел взять за руку меня: рукопожатие оказалось довольно чувствительным, но я не поняла его Азбуку Морзе. Тогда он сказал:

       — Тепло тебе, красавица? Потерпи с полчасика. Потом мороз ударит, мало не покажется.

       Я пожала рукавицу в ответ: нам бы полчаса простоять, нам бы тридцать минут продержаться.

       Кирилл сам закрыл за ненастоящим Морозом дверь, но настоящему ее собиралась открыть я сама.

       — Ты мои сообщения читала в Вацапе? — обернулся от двери Кирилл, закрыв ее громко, как всегда. Как всегда давно, очень давно. Только движения его оставались до боли знакомыми.

       Тридцать первое декабря, половина пятого вечера… Что он делает в моем доме? Нет, в своём…

Глава 5.5 "У кого есть совесть?"

       — Я ничего не читала, — отчеканила я, до боли сводя лопатки.

       Я даже не успела скинуть фартук для встречи Деда Мороза. Для Кирилла делать этого я уж точно не стану. Мне бы только незаметно вытереть о фартук вспотевшие руки.

       — Хочешь прочитать? Или лучше на словах пересказать?

       Это, типа, ты просил разрешение приехать?

       Знает, гад, что я не пользуюсь Вацапом. Не экономлю на смсках! Вот и написал туда специально, чтобы иметь оправдание своему приходу. Молчание — ведь знак согласия. Ну, конечно! Все продумано.

       Мой телефон остался на столе рядом с Гришиными подарками. Я сфотографировала Любу читающей Деду Морозу стихотворение. Сейчас, только возьму телефон в руки, сразу же отправлю Грише дочку в качестве спасибо.

       — Четыре тарелки? Неужто меня ждала? — послышалось за спиной.

       Квартира крохотная: из коридора и через мое плечо все видно как на ладони.

       — Знаешь же, что не тебя, — выплюнула я, чуть не забрызгав слюной стол.

       Обернувшись, встретилась с темным взглядом, а у Кирилла глаза ведь совсем голубые — он подарил их Любе.

       — Хотел подарить подарок, дари, — отрезала я уже просто сухо. — И уходи.

       — Я пришёл поговорить.

       В его голосе не было злости, как не было и мягкости. Деловой тон. Будто сидим в юридической консультации. Спасибо — насиделась. Сегодня у меня Новый год в компании людей, с которыми мне хочется провести будущий. Ты в их число не входишь, так что вали!

       — У меня нет времени с тобой разговаривать, — выбрала я почти что нейтральную формулировку.

       Мне пришлось озвучить свое желание, потому что читать по моим глазам Каменцев отказывался.

       — Я тебе четко сказала — все дела после Нового года.

       Будем играть в гляделки? Так я глазом не моргну! У меня теперь есть, чем против тебя ходить.

       — По мужикам шляться у тебя время есть!

       Кирилл даже не подумал уменьшить громкость голоса — или наоборот даже повысил его. Впрочем, уши у меня и без того болели от знакомых звуков, которые больше не вписывались в мою жизнь. Мне хотелось, чтобы Кирилл исчез. Просто растворился в воздухе. Когда я подавала документы на лишение его родительских прав за полное невмешательство в воспитание дочери, я думала, так будет продолжаться вечно, но потом сама же открыла ему дверь. Дура! О чем я тогда думала? Хотела, чтобы у ребенка был папа, как у всех… Я не верила, что на эту роль найдется посторонний человек.

       Меня трясло, меня колотило, как в крещенский мороз. Чего я боюсь? В отношениях с Каменцевым я уже прошла крещение огнем, мечом и всем, чем только можно… Мама права, но почему тогда у меня не на месте все, что только может быть: сердце вот-вот остановится, нервы лопнут… и вместе с ними барабанные перепонки!

       — Следи за языком при ребёнке! — не выкрикнула, а прошептала я. Голос тоже пропал. От гнева или, что скорее, от беспомощности. — Люба большая. Она все понимает и запоминает.