Новый год со спецэффектами

Жуткий собачий вой раздался сверху почти сразу же после того, как все, кроме Василисы Михайловны, дружно высыпали из-за стола. Правда, с разными намерениями. Карл Иванович, прихватив моего мужа, потрусил на помощь Славке решать проблему новой изоляции Бармалея. Наташка с Борисом полезли на второй этаж уговаривать собаку прекратить корчить из себя кисейную барышню и выть от страха и возмущения по поводу того, что ее бросили в одиночестве да еще без материального обеспечения. Я вместе с Аленой и Катюшей, то бишь Екатериной Семеновной, влилась в компанию Машуни по поискам Альки. На наш зов девочка не отзывалась. Решили было, что она на улице в отцовской машине, но там сидел Ренат с рыдающей Викторией. Нашего приближения оба вроде бы не заметили. Девица явно била на жалость. Бурные рыдания перемежались с речитативом, в ходе которого она пыталась втолковать Ренату, какие у него жестокие родные. Чем она, доброе и беззащитное существо, могла вызвать такую ненависть? Нет, ей совершенно ни к чему терпеть их изощренные издевательства. Пусть извращенец Ренат, так подло поступивший с ней, возвращается к своей моральной уродине жене, а она, Виктория, будет жить в одиночестве в своем стареньком, но уютном уголке. Ей не привыкать, хуже не будет. И все-таки она постарается поставить все точки над «i». У нее больше нет веры в человеческую порядочность, силе которой по большому счету надлежало смести все преграды на своем пути и…

На этом Машуня оборвала «песнь песней» Виктории, рывком открыв дверцу машины, отчаянно крикнула:

– Ренат! Алька пропала!

– Как пропала? Куда?

Ничего умнее он спросить не мог. Наверное, до сознания еще доходили последние слова Виктории, поэтому Машунины просто ждали своей очереди. Девица крепко вцепилась в Рената, не желая его отпускать. Он осторожно, с трудом, но решительно, высвободился, накинул на плечо красный мешок Санта-Клауса, коротко бросил ей: «Жди здесь, я скоро» – и вышел из машины.

Проглатывая часть слов и задыхаясь, Машуня не очень связно рассказывала Ренату, где именно нет Альки. Включая лабиринты московской квартиры. Мы по мере сил помогали, уточняя, что конкретно она хотела сказать. Похоже, Ренат всерьез был напуган.

– На втором этаже смотрели? – не обращая внимания на общие пояснения, оглянувшись, спросил он. – А на мансарде?

– Не-ет, – внезапно остановившись, протянула Машуня.

– Там света нет, – услужливо пояснила подскочившая Алена, ткнувшись ей в спину. Я успела отскочить в сторону, Катерина тоже, но на меня. – Мы ей кричали со второго этажа, – оправдывалась Аленка, – она не отзывалась.

– Лампочку и свечи! – развернувшись к крыльцу, бросил Ренат уже на ходу. Наверное, таким тоном мой Дмитрий Николаевич требует во время операции скальпель и зажимы.

– Думаешь… она там спит? В темноте? – сама не веря в положительный ответ, спросила Машуня, семеня рядом с мужем. И вдруг ее прорвало: – Это ты во всем виноват! Ты! Со своей этой… Если с Алькой что-нибудь случится, я собственными руками тебя… Слышишь, ты?!

Ренат съежился. Так и не успев шагнуть на ступеньку, повернулся к жене, намереваясь, очевидно, ее успокоить…

Я уверена, что Бармалею, доведись ему отбиваться от злой собаки, было бы далеко до Машуни, пытавшейся спустить с Рената не меньше, чем три шкуры, не считая костюма Санта-Клауса. Мы испуганно замерли. Похоже, Машуня решила досрочно осуществить свое намерение. Ведь не было с достаточной определенностью известно, что с Алькой случилось несчастье. Ренат с трудом справлялся с женой, в свою очередь стараясь доказать, что источником раздоров в семье является именно она со своей дорогой мамочкой.

– Прекратите! – не выдержала Аленка. – Мам, куда ты дела фонарик?

– Он под елкой. Специально положила, чтобы не потерять.

– Разрешите протиснуться нейтралке? – обратилась она к супругам Сапрыкиным. Те послушно сдвинулись в сторону, и Алена взлетела на крыльцо. Пользуясь их замешательством, следом отправились и мы с Катериной.

Меня одолел приступ злости.

– Ничего-ничего, вы не торопитесь. Колошматьте друг друга на здоровье, пока не надоест, а мы быстренько сбегаем на самый верх, поищем вашу дочь там! – ободряюще крикнула я Сапрыкиным с последней ступеньки крыльца. Хотела добавить еще что-нибудь про «братскую могилу», куда они вперемешку, как попало, сбрасывают вместе с негативом все хорошее, что было нажито непосильным трудом становления семейных отношений. Но не успела – в распахнутой шубке с искаженным то ли от страха, то ли от негодования лицом к крыльцу неслась Виктория. Нависла реальная угроза перевеса сил в сторону Рената. Я приняла вынужденное решение сойти вниз. Что ж, пойдем «стенка на стенку».