Новый Год - страшная сказка!

Единственным местом на планете, куда не могла посмотреть луна, был дикий насквозь промерзший лес. В нем не осталось ничего от обычного леса: стволы деревьев состояли изо льда, а кривые ветки переплетались в жутком узоре. Трупы животных примерзли к застывшим кристаллам травы, как будто в одночасье наступивший холод не дал возможности спастись. Возможно, они искали приюта у земли, по старой памяти спасавшей их всю жизнь, но и она не смогла противостоять неземному холоду, такому нехарактерному не то что для этой местности, но и для планеты в целом…

На опушке мертвого леса стоял маленький домик. Его стены не выделялись из общего фона и были такими же холодными, но само строение не походило на обычную лесную избушку. Единственное, что роднило его с прообразом обычного домика, было наличие трубы, из которой шел черный дым, не имевший запаха.

Перед ледяным камином на корточках сидел седовласый старик. Изредка, вместо обычных дров, он машинально подкидывал левой рукой мелких обледеневших зверей из рядом лежащей горки в свой странный камин. В правой руке старик бережно держал небольшую и тонкую пластину льда. Необычной, даже странной была ее форма, а в ее центре словно пульсировал темно-синий комок, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах. Чем больше он всматривался в этот странный осколок, оставшийся от некогда любимого и ненавидимого им объекта, тем холоднее становилось его сердце и чернее глаза. Он бы рад от него избавится, но что-то глубинное заставляло его всматриваться в него вот уже который век. Казалось, все его действия продиктованы этой необъяснимой пульсацией живого-неживого и вся его сущность зависит от частоты биения этого комка, под которое подстроился даже ритм его сердца. В какой-то момент она полностью поглотила его сознание, левая рука замерла в оцепенении и… камин погас. Вместе с ним исчезла пульсация в осколке, а его завороженный зритель упал на пол и провалился в сон.

* * *

Антон, а так, кстати, звали хозяина квартиры, забрал свои подарки и спешил домой. До праздника оставалось два часа, которых вполне хватит, чтобы удивить друзей и радостно встретить Новый Год. Он уже предвкушал, как обрадуется Сеня, и как вместе с ним они подшутят над ненавистным им Ромкой и малолеткой Костиком. По антошиному аспирантскому мнению, все, кто не отмучился пять лет, считались малолетними объектами для насмешек. Девушки по плану шли вторыми — в его воображении им досталась роль плотских увеселителей. Переходя дорогу и насвистывая похабную песенку, он по привычке повертел головой для безопасности, отметив про себя «странного перца, разъезжающего в санях с тремя лошадками». Усмехнувшись и обозвав себя ссыкливой малолеткой, он продолжил свой путь. Возможно, подсознательно его удивил тот факт, что снега-то кругом не было, и даже небо, причина зимнего серебра, было чистым уже как неделю. А для поезди на увиденном им транспорте необходим хороший такой снегопад. И все же какая-то смутная мысль заняла мозговое пространство беспечного парня. Непонятное беспокойство росло с каждой секундой, а затылок будто сверлил чей-то назойливый взгляд. Внезапный сильный ветер заставил его обернуться, и карие глаза юноши встретились с ледяными глазами старца, который теперь находился в двух шагах от Антона. Он почувствовал боль замерзающих и немеющих пальцев, как дикий холод проникает под кожу и вены, смешиваясь с кровью и превращая ее в жидкий красный лед. Холодные глаза проникали в его душу, существование которой теперь казалось скептически настроенной жертве неопровержимой реальностью, и завершающим аккордом странной встречи стало падение превращенца в пушистый снег, летящий из-под полозьев саней. Точным движением, старец вонзил ледяную когтистую руку в грудную клетку, вырвал сердце юноши и выкинул тело в снег. Обретя сердце, он крепко сжал его в таящих руках, прислонил горячий орган к телу, к животу и калачиком рухнул в снег. Спустя несколько минут его тело превратилось в пар и улетело в небо вместе с новоприобретенным, горячим сердцем.

В кристально чистом снегу чернел замерзший труп. Его контуры скрывали назойливые снежинки, намереваясь спрятать тело, как прошлогодний мусор. Точнее, как сломанный биологический механизм, лишенный одной из своих главный деталей: на месте сердца зияла багровая дыра, которую заполняло снежное крошево. Их тела не таяли, соприкасаясь с локацией человеческого мотора, напротив — они разрастались ледяными кристаллами, заполняя все сердечное пространство, проникая в сосуды. Спустя час, обретя новое сердце, тело подало признаки жизни, испугав польстившегося теплой курткой бомжа. Пальцы согнулись, скребя по корке снега, ладонь проникла в снег и тело, ощутив опору, встало на ноги. Посреди безлюдной улицы стоял парень с прозрачно-белой кожей, безразличными глазами-льдинками и белой шевелюрой, похожей на снег.

* * *