Новый Гулливер

Она долго вела меня по извилистым подземным коридорам, наконец, остановилась, стала на колени и припала ухом к земле, и заставила меня сделать то же. Действительно, отсюда слышен был шум воды, бегущей внизу, но это еще не доказывало существования озера, ни, тем менее, чудовища, будто бы в нем обитавшего. Я сказал ей это, и она, видимо, осталась недовольна.

— Когда ты нашел меня в лесу, — начала она, — я была очень печальна, так как уже много дней ни с кем не разговаривала и знала, что меня ждет смерть и уйти от нее нельзя. Когда ты пришел, я развеселилась, потому что вдвоем легче, и еще потому, что ты храбрый, все надеешься и ничего не боишься. Но ты должен думать, как я, иначе я опять стану печальна. И потому ты должен верить в великого змея.

— Не будем говорить о нем. Покажи мне лучше, где ты спишь здесь.

Она повела меня по коридору, быстро суживавшемуся, так что я едва мог протиснуться в небольшую пещеру, примыкавшую к нему. В этой спальне ничего не было, кроме грубого ложа из сухого папоротника.

Дрим пояснила:

— Я потому и выбрала это местечко, что ход здесь такой узкий, а большой змей, живущий в озере, ведь огромный, толстый. Здесь ему не пролезть и не добраться до меня.

— А как же ты устраиваешься с едой?

— О, еды у меня достаточно, — слишком даже много. Каждую ночь кто-нибудь из наших приносит мне пищи и оставляет ее у входа в пещеру. Сюда они не заходят, потому что они не такие умные, как ты, и верят в змея. Я и сама ни за что бы не вошла в пещеры, если б не была уверена, что все равно мне скоро помирать.

— Но разве боги ваши это позволяют?

— Не знаю. Они тоже избегают близко подходить к пещерам. Я думаю, что они даже знают о том, что мне сюда носят пищу, и не хотят мешать этому. Ведь у них наказание только одно. А морить меня голодом — зачем им это, когда им стоит только указать на меня своей смертоносной палочкой, чтобы мгновенно выжечь мое сердце? Однако, ты напомнил мне, что я проголодалась после купанья. И ты тоже должен думать, как я, и быть голодным, когда я голодна, и мы будем есть вместе.

Она показала мне другую комнатку, поближе к входу, где она держала свой запас провизии, очень несложный. Здесь была горка тонких сладких сухарей и другая горка сушеных плодов, цветом и вкусом похожих на виноград, но только вчетверо крупнее.

— Они растут в лесу, — сказала Дрим. — Осенью, когда они созреют, только что сорванные с дерева, они очень вкусные. Не придется мне уж больше рвать их — это меня огорчает.

Она, кажется, до сих пор еще была обижена на меня за то, что я не верю в чудище, вышедшее из моря, но, в общем, болтала со мной довольно дружественно. Я понял теперь, что было ошибкой с моей стороны пытаться так грубо вырвать с корнем и сломать верования, в которых она была воспитана. Вообще, может быть, не следует подрывать чужую веру, если только эта вера не вредна. Я простой моряк и не привык к миссионерству; неудивительно, что оно у меня не вышло.

Подкрепившись пищей, девушка прилегла отдохнуть на свою постель из папоротника, а я снова взобрался на вершину холма, чтобы взглянуть на море. До самого вечера я не сводил с него глаз, прибегая подчас и к услугам морского бинокля, но никогда не замечал и признака паруса.

Должен сознаться, что планы мои теперь изменились, и всецело под влиянием Дрим, очаровавшей меня с первого взгляда. У меня прошла охота осматривать город рабочих и личными наблюдениями дополнять то, что могла мне рассказать о них моя подруга. Я решил соединить свою судьбу с ее судьбой, и, если возможно, спасти ее от гибели, грозившей ей. Как я это сделаю, я сам не знал. Я мог только выжидать и стараться не упустить случая.

Я нарвал себе папоротника и, нагруженный им, снова вернулся к пещеру. Дрим ждала меня. Все следы неудовольствия изгладились с ее прелестного лица. Чтобы не огорчат ее, я уже не заговаривал больше о купанье в море. Мы сидели и беседовали, пока не взошли звезды на небо. В первый раз с тех пор, как я попал на этот остров, я посмотрел на звезды. И не находил ни одной знакомой. И не мог понять, в какую же часть света я попал, и тот ли это мир, в котором я жил раньше. Впрочем, этот вопрос не очень волновал меня. Так приятно было сидеть и слушать рассказы Дрим о белке, которую она поймала в лесу и приручила. Голос ее был так изумительно нежен и ласков.

Скоро она опять улеглась на свое травяное ложе, а я набросал папоротника у входа в пещеру и устроился здесь на ночь. Я знал, что ей приносят пищу ночью, и хотел, если возможно, увидать ее друзей и поговорить с ними.

Но попытка не удалась. Не проспал я и часа, как меня разбудили шаги. Я выглянул из пещеры и увидал направляющегося в мою сторону мужчину с подносом на голове. Но на расстоянии ста шагов от пещеры он поставил поднос на землю и повернул обратно. Я окликнул его, говоря, что я друг и никакого зла ему не сделаю — хочу только поговорить с ним, но он, должно быть, не понял моих слов, а незнакомый голос напутал его, и он со всех ног бросился бежать.