Новый круг Лавкрафта

— Давно это было… ооо, как давно, в начале семнадцатого века, сказано в книгах! Здешние обитатели не помнят дат, зато у них крепкая память на события, да! Существо, что Иавис Мартир привез из Индонезии, существо, что он нарек своей женою. А почему, почему детей моряка никто не видел с тех пор, как они достигли совершеннолетия?.. Да, да, с тех самых пор, должен я вам сказать, все стало приходить в упадок… Да, да, этот город ранее был важным центром морской торговли, главный город округа, шутка ли сказать! И где теперь его былая слава? Исчезла, улетучилась, утекла — с приходом чужаков! И здешние обитатели перешли на рыбу. Такую рыбу вы не достанете ни в Мальдоне, ни в Лустофте, уж будьте покойны! Но мы рыбу не продаем, мы ее едим! И не привечаем чужих. Ха! А вы-то, вы-то сами знаете, почему местные с болот предпочитают держаться от Рэбли в стороне? Уже сколько столетий как не ладят с нами! А знаете, что вершится в Храме Дагона, в то время как церковь здесь вечно стоит пустая? А я знаю. И почему, как вы думаете, жители города не очень-то походят на людей?

Старик пошатнулся и едва не упал — его безумная тирада, похоже, совершенно его измотала. Я понял, что оказался один на один с безумцем во тьме зимней ночи, и задрожал от страха. Ворден заметил мое состояние и мрачно ухмыльнулся.

— Посмотрите же на меня! — приказал он. — Посмотрите! Разве я — не живое доказательство существования преисподней? О, Дагон! Отчего ты оставил нас так надолго! Зачем мучаешь меня, ведь так или иначе скоро настанет мое время уйти под воду к братьям, готовящим твое пришествие!

Его сотрясли неостановимые рыдания: Ворден всхлипывал, из выпученных глаз потекли слезы, а узкие плечи задрожали. Бедняга был совершенно безумен! Совершенно, полностью, неизлечимо безумен!

Когда же он заметил выражение моего лица, его собственное исказилось от гнева.

— Ах так! Вы мне не верите! — закричал он. — Ха! Сейчас я вам покажу! Некогда и мне было чем гордиться! Я вам покажу! С чего бы это, как вы думаете, на моей почтенной голове растет столько волос, а бороды нету? А? Так смотри же, неверующий, и уверуй!

И тут мне внезапно, неотвратимо и кошмарно быстро открылось доказательство совершенного безумия — нет, не хозяина дома, а устройства мироздания. Мы живем словно бы в тумане, и когда он поднимается — пусть и на миг, нашим взглядам открывается кромешный ужас. Когда я увидел то, что увидел, я в страхе и отвращении выскочил прочь из этого населенного призраками дома, побежал прочь из этого выморочного города! Я бежал, спотыкаясь и оступаясь, бежал прочь из Рэбли, пока не достиг предместий Мальдона, и тогда я упал на землю, обессиленный, и пролежал под живой изгородью до рассвета. А потом я вскочил в первый же поезд, уходящий на Лондон. Назад, назад в Лондон, к спокойствию и безопасности! И даже сейчас я не могу без содрогания вспоминать то существо — оно упало на пол и забилось, постанывая, словно в припадке. Ибо в том доме на Мюррел-Хилл я увидел вот что.

Элайя Ворден возложил себе на голову свою перепончатую лапу и поднял белоснежный парик, дотоле великодушно укрывавший от моих глаз… о боже… что я увидел… А он все бормотал: «О, когда-то я тоже имел, чем гордиться, и был вполне человеком, да…» И я увидел, что серую, безволосую кожу его головы сплошь покрывали жесткие, рыбовидные чешуи, а за и под маленькими ушами раскрывались, и сжимались, и дышали щели, что могли быть — и скорее всего являлись — жабрами…

Дональд Р. Бурлесон ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

В ночь, подобную этой, место, куда я направлялся, выглядело поистине жутко. Сердце мое усиленно забилось — как при виде залитого призрачным светом луны пейзажа, так и от осознания важности и мрачной своевременности предстоящей мне миссии. Я шел на кладбище Прескотт-Вилледж — а это, чтоб вы знали, один из самых старинных и малоизвестных погостов в Новой Англии. Ни один вурдалак, коего природа одарила чувствительной к прекрасному натурой, не останется равнодушным к его красотам. Судите сами: на кладбище ведет полузаброшенная, изрытая колеями дорога, на задах, за каменной оградой, медленно и склизко течет заросшая речка с холодной и темной водой, а с трех других сторон к кладбищу подступает невозделанная каменистая пустошь.

Но и это еще не все! Сердце любого вурдалака сразу же исполнится восторга, если я скажу, что от выходящих на дорогу ворот и покосившейся хибарки ночного сторожа погост тянулся все дальше и дальше вглубь, перекатываясь темными, покрытыми редкой травкой склонами холмов, аккуратно утыканных надгробиями. И если первые могильные камни указывали на места сравнительно недавних захоронений, то далее надгробия становились все старше, и следов, оставленных временем и непогодой, на них все прибавлялось и прибавлялось, и наконец в самом темном углу сгрудились темные покосившиеся камни со старинными надписями и мрачноватыми изваяниями, отмечающие места вечного упокоения основателей сего достославного поселения.