Новый курс (СИ)

  "Продолжение уже потому хуже начала,

  Что читатель представляет себе героев

  Гораздо "глубже", чем автор.

  Так повар лучше разбирается в яйцах,

  Чем курица, которая их несет".

  (Так говорил Пэпс)

   Когда Шуре приходит в голову дельная мысль, как по легкому "срубить деньжат", он ее

  излагает в несколько необычной манере. Человеку непривычному может даже показаться, что Шура болен, но я-то знаю его давно. Я полеживал на удобно продавленном канапе и вяло разглядывал биржевые сводки, когда Шура позвонил мне.

  - Толик, я, знаешь, что подумал?

  И Шура начал хохотать. По первым, совершенно африканским звукам этого хохота, я понял - мысль стоящая. Я осторожно положил трубку на стол и пошел заваривать кофе. Прихлебывая кофе, я думал: "Любопытно, трудно ли ему дышать?" Наконец, всхлипывания и собачьи подвывания в трубке стали утихать, можно было продолжить.

  Выслушав идею, я задал только один вопрос:

  - А как разбираться с "деловыми"?

  - Если "они" не придут на первом этапе, на втором мы будем неприкосновенны.

  "А ведь ты прав", - подумал я.

  Мы условились встретиться в центре и присмотреть подходящее помещение. "Пахло жареным".

  То, что сдавалось в аренду под "бизнес", раздражало своею непомерной величиной.

  - Что нам делать на ста квадратах? Клиентов за фалды ловить? - возмущался Шура, - две, три тихие комнатки с прихожей, где дремлет швейцар, - вот, что нужно, чтоб деловая активность оживилась.

  - Может, сбавим спесь, поглядим полуподвальчики? - предложил я. Полуподвалы когда-то

  дали неплохой рывок экономике.

  Нас устроило одно предложение - бывший клуб "Дельтапланерист".

  - Пацаны ушли в "параплан", да и клей дорог, - сообщил нам хозяин, нервный мужчина с лицом, жаждущим спорта и острых ощущений, передавая нам ключи.

  - А почему только на месяц?

  - Дельце небольшое, - пояснил Шура.

  Итак, место было. Теперь хлесткая, наглая реклама - и можно будет, не потея, съездить

  зимой на Мальдивы.

  Поскольку роли мы распределили так, что я был "ведущим специалистом", с персоналом беседовал тоже я. Яков Аронович мне вначале не понравился. Он заломил такую цену, что, если бы Шуре пришло в голову стать стоматологом, нам бы пришлось драть зубы и по ночам.

  - Побойтесь Бога, Яков Аронович, мы пока что не ведущая "площадка" страны.

  - Его-то я и боюсь. Деньги мне нужны для того, чтобы, когда вас будут брать, я б имел возможность летать.

  Я не шовинист, но что-то, видать, ветром "надувает".

  - А хотите "долю"? Пятнадцать процентов.

  - Четверть.

  И мы поладили. Он был не глуп, да и пенсии не хватало.

  - Нужна техничка, - напомнил, скромно улыбаясь, Шура, когда я выбрал, наконец, охранника - верзилу с газами ребенка, любящего мороженое и солдатиков.

  - Это будет кривоногая толстая тетка, - быстро ответил я.

  - Тебе нравится делать мне больно.

  Да, когда мы занимаемся делами, я строг. Я не понимаю людей, которые держат симпатичных секретарш, замов, бухгалтеров, президентов и премьер министров. Строгая, уродливая ведьма - вот надежная опора для энергичного мужчины в любом деле.

  Мы немного поспорили о названии - это очень важная штука. Наконец, остановились на нейтральном:

  "Новый курс".

  Первый наш клиент - я запомнил его очень хорошо - был худой очкарик в самовязанном

  свитере с ногами, обутыми в семафористые замшевые туфли сорок пятого размера.

  - Я увидел вашу рекламу - довольно дурацкую, надо сказать, и решил заглянуть.

  На рекламе красивая женская попа была пересечена надписью: "Сбережем и увеличим".

  - Я правильно понял - вы берете что-то на хранение? Мне нужно сохранить компьютер - я в командировку собираюсь.

  Я ободряюще улыбнулся.

  - Да, все верно, только мы берем на сохранение лишь самое ценное, что есть у простого человека, самое дорогое его сердцу - доллары.

  При этом слове стало слышно, как Яков Аронович капает в рюмку корвалол.

  - Но вы же не банк?

  - Нет конечно. Мы не покупаем валюту, не продаем - мы ее просто храним, как сувенир.

  - Какой же дурак пойдет хранить у вас валюту?

  - Дурак не пойдет, а вот рачительный человек - пойдет. Дело в том, что храня у нас валюту,

  вы застрахованы от скачков ее рыночного курса. Вы сами установите удобный для вас курс.

  Видите табло?

  Я показал светящееся табло, висящее над нашими головами.

  - Видите - предыдущий клиент, оставив нам доллары, установил курс один к пятидесяти.

  - Сейчас другой курс.

  - Это у "них"

  . Здесь - все решают люди. Если курс снизится и доллар подешевеет - повторяю, у нас, а не у "них" - этот клиент получит назад свои доллары плюс компенсацию.

  - Ничего не понимаю. Вот у меня с собой сто долларов, я их вам оставлю - и что?

  - И вы должны указать курс.

  - Пусть будет один к сорока. Что я получу?

  - Это же очень просто. Если курс действительно будет один к сорока, вы получите компенсацию десяти пунктов. Десять долларов.

  Очкарик задумался.

  - Я преподаю математику в МФТИ, и должен вам сказать...

  - А, так вы математик! - обрадовался я. Математики - самые доверчивые из людей. Кстати, самые недоверчивые - кондуктора автобусов. Они очень редко верят вам на слово.

  - Значит, это мы вам обязаны парадоксальности нашего мышления.

  - Чего это вдруг?