Новый либертарный манифест

Только в одном XX веке в войнах погибло больше людей, чем от любых бедствий в прошлом; налоги и инфляция украли больше материальных ценностей, чем производилось в прошлые века, а политическая ложь, пропаганда и, прежде всего, «образование» запутали больше умов, чем все суеверия, бытовавшие прежде. И всё же, несмотря на все преднамеренно созданные заблуждения и искажения фактов, в нити разума вплелись волокна сопротивления, из которых будет свита петля для государства – либертарианство.

Там, где государство разделяет и властвует, его противоположность, либертарианство, объединяет и освобождает. Где государство вносит путаницу, либертарианство вносит ясность; где государство скрывает, либертарианство выводит на чистую воду; где государство прощает, либертарианство обвиняет.

Вся философия либертарианства исходит из одного простого принципа: инициируемое насилие или угроза насилием (принуждение) неправильно (аморально, пагубно, плохо, совершенно непрактично, и т. п.) и недопустимо. Но ничего более[3].

Либертарианством, развивавшимся до настоящего времени, была обнаружена проблема и определено решение: государство против рынка. Рынок – это сумма всей добровольной человеческой деятельности[4]. Если человек действует, не принуждая других, то он является частью рынка. Таким образом экономика стала частью либертарианства.

Либертарианство исследовало природу человека, чтобы объяснить его права, вытекающие из принципа отрицания принуждения. Из этого принципа непосредственно следует, что человек (женщина, ребёнок, марсианин) имеет абсолютные права на свою жизнь и другую собственность – и никаких прав на чужую жизнь или собственность. Таким образом объективная философия стала частью либертарианства.

Либертарианство поставило вопрос: почему человеческое общество на данный момент не является либертарным, а обрело государство, его правящий класс, его уловки. И доблестные историки прилагают усилия, чтобы открыть истину. Таким образом исторический ревизионизм стал частью либертарианства.

Психология, особенно разработанная Томасом Сасом как контрпсихология, была горячо принята либертариями, желающими освободить себя не только от оков государства, но и от самозаточения. В поисках вида искусства для выражения ужасающего потенциала государства и представления множества перспектив свободы, либертарианство обнаружило, что этим уже занимается фантастика.

В сферах политики, экономики, философии, психологии, истории и искусства поборники свободы узрели нечто целое, соединяющее их сопротивление с другими, и, как только к ним пришло осознание этого, они объединились. Так либертарии превратились в движение.

Осмотревшись, либертарное движение обнаружило проблему. Всюду наш враг, государство: в океанских глубинах, на военных базах в пустыне, на далёкой поверхности луны, в каждой стране, народе, племени, нации, и… в каждом индивидуальном сознании.

Кто-то искал немедленного союза с другими противниками правящей элиты для свержения нынешних правителей государства[5]. Кто-то стремился к немедленной конфронтации с представителями государства[6]. Кто-то гнался за сотрудничеством с людьми у власти, которые предлагали меньшее угнетение в обмен на голоса избирателей[7]. Кто-то углубился в долгосрочное просвещение населения, чтобы построить и развить движение[8]. Повсюду возникали либертарные альянсы активистов[9].

Государственные элиты не собирались уступать награбленное и возвращать собственность своим жертвам при первых признаках сопротивления. Их первая контратака использовала антипринципы, уже внедрённые испорченной кастой интеллектуалов: пораженчество, трусость, минархизм, коллаборационизм, градуализм, моноцентризм и реформизм – включая занятие государственных постов с целью «улучшения» государственничества! Все эти антипринципы (отклонения, ереси, саморазрушительные противоречивые догмы, и т. п.) будут разобраны позже. Худшая из них всех – партократия, антиконцепция осуществления либертарных целей государственными методами, в частности – посредством политических партий.

«Либертарная» партия была второй развязанной против едва оперившихся либертариев контратакой государства. Сначала она воспринималась как абсурдный оксюморон[10], затем стала армией оккупантов[11].

Третьей контратакой стала попытка купить основные либертарные учреждения (не только партию), предпринятая одним из десяти самых богатых капиталистов в Соединённых Штатах, чтобы управлять движением так же, как другие плутократы управляют всеми другими политическими партиями в капиталистических государствах[12].