Новый Макиавелли

Треволнения ночи с субботы на воскресенье обошли меня стороной, ведь я был на ферме в Дорсете, а пейджер у меня не работал. О смерти Дианы я узнал из воскресных утренних новостей. К тому времени как я добрался до Лондона, королевская семья была в полном смятении. Обитатели лондонской резиденции не могли прийти к консенсусу с обитателями Балморала[29], а те члены королевской семьи, что отправились в Париж за телом Дианы[30], имели свое мнение. Семья Спенсер настаивала на приватных похоронах, однако было ясно — придется устроить похороны открытые, дать людям возможность выразить свою скорбь. Мы отменили все встречи Тони и приостановили кампанию о необходимости референдума, касающегося деволюции в Шотландии. Дональд Дьюар отнесся к этому спокойно; не возражал, даже когда тори предложили отложить референдум.

Впрочем, в случае со смертью Дианы проявилось не только умение Тони уловить и выразить чувства нации, но и умение с ходу понять, куда подует ветер общественного мнения, и направить этот «ветер» по нужному «коридору». На следующий день после Дианиной смерти Тони сказал мне, что теперь народ ополчится на королевскую семью и она, семья, вряд ли справится с этим негативом. Королева и ее ближайшие родственники оставались в Балморале и отказывались приспустить флаг над Букингемским дворцом на основании отсутствия прецедентов[31].

Тони поручил мне отправить во дворец наших сотрудников, в том числе Энджи Хантер, Хилари Коффман, которая, еще будучи помощницей Нила Киннока, научилась разруливать сложные ситуации, а также Алистера Кэмпбелла. В Букингемском дворце их встретили радушно, выразили желание сделать похороны масштабным мероприятием, которое смогут посетить не только избранные. Осведомились, есть ли среди присутствующих те, кто не посещал частную школу, — надеялись отыскать представителя королевского двора, по выговору не близкого элите, дабы этот представитель выступил по телевидению. Новым заданием Тони было измыслить способ надолго оставить память о Диане в людских сердцах. Одна идея, которую мы тогда не приняли, сейчас кажется очень удачной: заказчики «Купола Тысячелетия»[32] предлагали снести его и на этом месте выстроить детскую больницу имени принцессы Дианы.

Толпа на церемониальной аллее Мэлл росла; монархия раскачивалась, как во время шторма. Во вторник, беседуя с Биллом Клинтоном, Тони посетовал на неспособность членов королевской семьи улавливать настроения масс, не говоря уже о том, чтобы их выдерживать. Было передано заявление Дианиного брата, Чарльза Спенсера: дескать, хорошо бы Тони Блэру прочесть над гробом отрывок из Священного Писания, а вот принцу Чарльзу этого делать не следует. Тони говорил об особой разновидности меланхолии — «монархической», ибо члены королевской семьи самим своим происхождением пойманы в ловушку и обречены выполнять свой долг. Я еще подумал: серьезная опасность нависла над британской короной; как бы она, корона, вовсе не прекратила существование. Диану обвиняли в расшатывании монархии; пожалуй, справедливо. С другой стороны, этим расшатыванием Диана отомстила, пусть и из-под гробовой доски.

Один за другим королева приняла все советы Тони. Она согласилась взглянуть на венки, поднять и затем приспустить над Букингемским дворцом Юнион Джек, а в пятницу в своем обращении к народу назвала себя бабушкой. Пока она говорила, мониторы за ее спиной показывали сцены народного горя. Настроения изменились, и субботние похороны стали поистине трогательным действом, объединившим нацию. Я смотрел похороны на большом экране в Гайд-парке. Тони Блэру аплодировали, но настоящую овацию сорвал Чарльз Спенсер своим выпадом против СМИ и папарацци.

Дианина смерть не принесла Британии фундаментальных изменений (был момент, когда казалось, что принесет), но роль Тони в церемонии похорон запомнили навсегда. Много лет спустя Тони рассказывал, как, отдыхая во Флориде, вошел в ресторан и услышал в свой адрес от одного посетителя: «Я видел вас в фильме «Королева». Вы круто смотрелись». Для политиков реальность и фикция порой переплетаются.