Новый Мир ( № 1 2005)

Через полтора десятилетия после выхода тарасенковской библиографии пополнением его картотеки занялся московский книголюб Лев Турчинский. В результате двадцатилетней собирательской и исследовательской работы количество “уловленных” поэтических книг увеличилось почти вдвое — не в последнюю очередь за счет сборников стихотворцев русского зарубежья, при собирании которых Тарасенков сталкивался с понятными сложностями.

Когда несколько лет назад словарь Ожегова превратился в словарь Ожегова — Шведовой, начался скандал. Наследники Ожегова попытались оспорить право многолетнего редактора словаря Натальи Шведовой числиться соавтором знаменитого лексикографа. В данном случае едва ли кому-то придет в голову ставить под сомнение право Турчинского выносить свое имя на обложку книги.

В “Прологе к каталогу” замечательный филолог и один из лучших знатоков русской поэзии минувшего века Роман Тименчик справедливо отмечает, что “незаурядные достоинства „проекта Турчинского” делают его перепись образчиком не просто библиотечной регистрации, а скорее литературоведческой библиографии” и что “список Тарасенкова — Турчинского не может претендовать на титул всеисчерпывающего, но цена любого дополнения к нему отныне заведомо высока”. Впрочем, несколько дополнений Тименчик предлагает тут же, в предисловии.

“И мы, плохие поэты, — тоже нужны. По нашим следам, по нашим неудачам проходит великий к свободе. Нужны сотни Василиев Гиппиусов, Поярковых и Стражевых для одного только Блока”, — утверждал в конце 30-х годов Эммануил Райс. Теперь эффектное mot эмигрантского литератора может быть переведено на строгий язык математических формул — читателю предоставлена счастливая возможность узнать, сколько именно Поярковых и Стражевых составляют необходимый минимум для появления гения.

 

Владимир Топоров. Петербургский текст русской литературы. Избранные труды. СПб., “Искусство-СПБ”, 2003, 616 стр.