Новый Мир ( № 1 2010)

В фильме уже сам выбор Олега Янковского на эту роль превращает недалекого монаха в рафинированного интеллигента. Но мало того: режиссер настаивает, что Филипп был подлинным человеком Возрождения и строил мельницы по чертежам Леонардо да Винчи (строительство мельниц — видимо, лукавая отсылка к фильму «Олигарх», где подобными вещами занимался Платон Маковский — тоже яростный борец с кремлевским «самодержавием»[26]). Иными словами, Лунгин привычно поворачивает конфликт в наезженную колею противостояния приблатненной власти и высокогуманной интеллигенции, что, конечно, историческим реалиям нисколько не соответствует (подозреваю, если кто и был «человеком Возрождения» в этом дуэте, то уж скорее сам Грозный — блистательный публицист и шекспировского размаха тиран), но зато делает картинку до боли знакомой.

В итоге конфликт царя и митрополита на экране выглядит так.

Вызывают интеллигента в Кремль — обеспечивать, так сказать, «духовку». Он приезжает. В Москве первым делом видит, как юродствующего царя волокут через мост на ковре, а следом ползет на коленях рыдающая толпа. Филипп, вместо того чтобы плюнуть на эту массовую истерику и уехать обратно, царя душевно так успокаивает, обнимает: «Ну что ты, Государь! Ну не надо!» Царь ему: «Будешь митрополитом!» Филипп колеблется…

Живет на подворье. Строит макеты мельниц, увлеченно объясняя устройство опричнику-немцу Штадену. Под столом сидит гуманно подобранная по дороге юродивая сирота — Маша. Является царь с подарками: митрополиту драгоценную утварь, Маше — иконку. Спрашивает: «Не уважаешь меня? Не нравится опричнина. А поедем-ка, я тебе все покажу». И везет нашего интеллигента прямиком в пыточную. Демонстрирует Малюту (Юрий Кузнецов) в фартуке и боярина, превращенного в отбивную. Филипп — царю, мягко: «Нехорошо. Врагов надо миловать». — «Ладно, милую», — говорит царь. Затем боярину: «Только обещай больше на глаза мне не появляться». Боярин обещает. Выходят за дверь. Боярина тут же кончают. А Иван с Филиппом мирно сидят на солнышке. Иван жалуется: «Один я!», просит поцеловать по-братски. Филипп целует и соглашается принять сан. Вот, думаешь, развели интеллигента, как лоха.