Новый Мир ( № 10 2006)

Сергей Шаргунов полагает, что революции в нашей стране не будет. Он уточняет: “к сожалению”. Я же, как нормальный обыватель, добавляю: “к счастью”. К счастью для самих революционеров. Революция принесла бы им гибель, если не физическую, то духовную. Им, как и героям прилепинского романа, суждены либо гибель, либо отступничество, отказ от собственной природы. Я полагаю, что сами лимоновцы догадываются о такой альтернативе, а потому к захвату власти не стремятся. Костюм чиновника им не по размеру, как не по размеру он героям “Саньки”.

Сергей Беляков.

Екатеринбург.

1 Это не очевидно.(Реплика А. В.).

 

По кругу

К несомненным достоинствам романа Прилепина я бы отнес, во-первых, его претензии — вполне обоснованные — на возвращение русскому роману традиционного статуса события не только, а в данном случае не столько эстетического, сколько общественного.

И во-вторых, его попытку — в целом удавшуюся — ввести в литературу новый социально-психологический тип. Тип современного революционера. Главный герой романа, Санька, Саша, — член одной из леворадикальных (“красно-коричневых”) молодежных организаций, “Союза созидающих”, или просто — “союзников”. Автор не затушевывает, а, напротив, подчеркивает здесь приметы послужившей прототипом для “Союза созидающих” Национал-большевистской партии Лимонова. Автор сам член этой партии. То есть написано, по сути, с натуры. Ситуация, уже знакомая русской литературе, — когда-то народоволец Степняк-Кравчинский предложил публике своего “Андрея Кожухова”, тип русского революционера конца ХIХ века. Однако в этом разборе мы попробуем по возможности не сужать разговор до анализа деятельности НБП. Пусть в “Саньке” и чувствуются черты партийной литературы — идеологический роман, написанный политически ангажированным автором, не может не быть “партийным”, но в данном случае перед нами все-такироман. Автор решился на проверку своих идей не столько логикой, сколько “непосредственным чувством” и эстетикой. А у художества, как известно, своя логика, и противоречие между тем, что намерен был сказать автор, и тем, что сказалось, почти всегда неизбежно.