Новый Мир ( № 10 2008)

Первый раз я нашел Quelle на кровати в маминой комнате. Он мне показался очень толстым, тем более что он был весь растрепанный и засмотренный и от этого казался еще толще. Я спросил у мамы, могу ли я его себе взять. Она ответила, что нет, но я все равно его брал, но возвращал на место к приходу мамы. Пока родители были на работе, я шел к фрау Хильде, и мы вместе смотрели каталог Quelle. Потом я перестал брать Quelle у мамы и стал брать его у фрау Хильде. У нее в доме был целый чулан, заваленный каталогами Quelle и Otto. У нее были не только современные каталоги, но и номера за 50-е, 60-е, 70-е годы. Ей больше нравился Quelle, чем Otto. Я не помню почему. Она говорила: “Когда я смотрю Quelle, мне кажется, что я не такая старая”. Мне не нужен был новый номер Quelle. Я же ничего не собирался покупать там. Я просто смотрел на людей, на одежду, на всякие другие вещи, которые там были. Фрау Хильде тоже, как мне кажется, никогда ничего не заказывала в каталоге Quelle. Quelle для нее был тем, чем для западных женщин и девушек были Cosmopolitan и Vague. Ей просто доставляло удовольствие смотреть на потребительский мир Западной Германии. Хотя она всегда говорила, что Восточный Берлин ей нравится больше. Тогда я не мог ни подтвердить, ни опровергнуть это утверждение. Меня за всю жизнь только три раза прокатили на машине по Восточному Берлину. Мне нельзя было гулять, а про Западный Берлин я тогда вообще ничего не знал.

Сейчас я могу сказать, что Восточный Берлин гораздо красивее Западного. Он более немецкий. Хотя Западный Берлин богаче. В Восточном Берлине больше немцев, а в Западном все больше турки. Интересно, кто-нибудь догадался написать на Берлинской стене “QUELLE”? Может быть, Quelle был чем-то таким объединяющим Западную и Восточную Германию?! Он не был тотально западным брендом, в отличие, скажем, от каталога Otto. Наверно, еще и поэтому фрау Хильде больше любила Quelle, чем Otto. Она, может, этого и не осознавала, но Quelle давал ей ощущение единой Германии, в которой она родилась и выросла. А сейчас уже, наверно, и умерла, и снова в единой Германии.