Новый мир. № 11, 2002

Про Москву говорят, что «она не сразу строилась». Справедливо это и по отношению к Петербургу — городу, для которого не сразу подобрали не только имя, но и место. Так, известно, что при закладке Петербурга (первоначально Питербурха) Петр I намеревался построить его в дельте Невы на Васильевском острове, но вскоре отказался от своего замысла по причине природных опасностей и невзгод. В половодье остров подвергался затоплению, а когда по Неве шел лед или же происходил ледостав, сообщение острова с сушей прерывалось. Поэтому ядром застройки была в конце концов выбрана Адмиралтейская сторона (южная часть дельты) на левом берегу Невы, куда со временем подошла дорога от Новгорода.

Первоначальное имя нового города было Петрополь. Это видно как из посланий самого Петра, так и некоторых его сотрудников. Так, в письме к жмудскому старосте Григорию Огинскому от 13 июля 1703 года царь пометил место отправки «Петрополь»[2]. Уникальное название нового города, заложенного Петром, — «Питерпол(ь)», употребил Б. Голицын в своем письме к Петру от 17 августа 1703 года[3].

Ленинградский исследователь С. П. Луппов высказал мысль, что место для будущей столицы Петр приглядывал сначала вообще не на материке, а в Финском заливе, на острове Котлин — там, где располагается современный Кронштадт. Были составлены даже планы будущих городских кварталов[4]. Вполне возможно, что строительство Кронштадтской крепости было связано именно с этим планом Петра. В сочетании с Петропавловской крепостью в устье Невы оба этих укрепления надежно защищали вновь приобретенные Россией земли, обеспечивавшие ей выход к судоходному Балтийскому морю.

К мысли о строительстве Петербурга при Петропавловской крепости, заложенной в середине мая 1703 года, Петр пришел не сразу. И на это были свои обстоятельства. По крайней мере полтора месяца он квартировал в отобранном у шведов в мае 1703 года укреплении Ниеншанц[5] (что-то вроде «Невского редута» на шведском языке), располагавшемся при впадении в Неву ее правого притока — Большой Охты (ныне — в черте Петербурга). Это известно по ряду его писем и распоряжений, в которых он указывал место своего пребывания. Менее известно, что он переименовал Ниеншанц. В своих посланиях Петр называл его Шлотбургом (Шлотбурхом). Впрочем, ряд писем он помечал Шлютельбургом, под которым можно понимать Шлиссельбург[6].

«Шлотбург» надо сопоставить со «Шлиссельбургом», в который Петр переименовал взятую им в 1702 году шведскую крепость в истоке Невы — Нотебург (русский «Орешек»). В переводе с голландского Шлиссельбург можно представить как «Ключ-город» — ключ к Неве и к Балтийскому побережью. Соответственно Шлотбург (Слотбург — на современном голландском языке) означал «Замбок-город», то есть преграду, запирающую вход в Неву с Балтики. Петр «повысил» ранг Невского укрепления, назвав его городом (бургом). Но дело не ограничилось переименованием. По некоторым сведениям, сразу же после взятия Ниеншанца там начались работы по его действительной перестройке в город (крепость). Что касается топонимических изысканий царя, то они были не просто игрой ума; они отражали представления о назначении той территории, которую Петр приобрел силой оружия. Но вот вопрос: думал ли Петр о переносе столицы во вновь завоеванный край? А если думал, то когда его предположения приобрели законченную форму?

В исторической литературе приводилось письмо Петра с олонецкой верфи Меншикову в Петербург от 28 сентября 1704 года, где он сообщает, что скоро «в столицу чаем быть»[7]. Можно думать, однако, что план перенесения столицы из Москвы во вновь завоеванный край существовал еще в 1703 году, то есть в тот же год, когда был основан Петербург. Это видно из письма Г. Ф. Долгорукова, находившегося в то время в Польше в Люблине (для связи с союзником Петра Августом II), российскому дипломату, своему шефу Ф. А. Головину, который находился при Петре. Долгоруков должен был заручиться поддержкой Англии и Голландии при заключении скорого (как тогда надеялись) мира со Швецией. В письме от 27 июня 1703 года Долгоруков доложил, что он информировал посланников Англии, Голландии, а также поляков о том, что «вся Ингрия и немалая часть Корелии» завоевана Петром, что ему же принадлежит дельта Невы, где на взморье с бою он взял два шведских военных судна. Далее Долгоруков преувеличивал успехи русских, когда писал, что царь «немалую крепость взял и порт на Балтийском море, в котором уже 12 фрегатов воинских обретаетца, что на каждом по 24 пушки». О помянутой крепости он сообщал своим партнерам так: «…для лучшего фортофикования той крепости 15 тысяч работных людей обретаютца при добрых инженерах», причем именно там царь может заложить «свою монаршескую резиденцию, чего ради его государство лутше будет иметь с их [Англией и Голландией] государствы торги и корреспонденцию (курсив мой. — Л. Ш.)». Таким образом, в мае — июне 1703 года велись работы не только по укреплению Шлотбурга, но и по (возможному) превращению его в постоянную резиденцию царя.