Новый Мир ( № 11 2008)

“В разных ботинках”, — шепчет она, устало прислонившись к дверце уже в машине. Сергеев не вслушивается. Отгоняет “крайслер” на автостанцию: “Там гаишники, проследят”. Наутро Люба видит свою машину уже без колес. Бессильная перебранка с уборщицей: “Где менты?” — “Где, где? На совещание уехали, в Суздаль. Ходют и ходют тут. А ты убирай”. Беспомощные, детские, злые рыдания от обиды на лавке в пустом, обшарпанном зале ожидания. Звонок другу… Почти германовский по плотности подробностей эпизод: “Утро мента”. Мобильный звонит у Сергеева где-то в сапоге. Лысый (тот самый, с завернутыми ушами), сосед по комнате в общежитии, находит его, кладет в ведро и ставит возле кровати, где Серый спит тяжелым, похмельным сном, не раздевшись, в полной боевой выкладке.

Проснувшись, он отвечает в телефон: “Да, Люба, сейчас буду”. Хлопает полстакана водки, блюет в раковину, утирается шарфом, натягивает пальто и шляпу, достает из печки сухие штиблеты и со штиблетами в руках (на ногах — сапоги) идет на свидание к потерпевшей. По дороге, миновав лужи, переобувается. Свежий кавалер! Люба ему явно небезразлична. Вместе они отправляются на рынок к Надиру, торговцу обувью, который, надо полагать, и стырил колеса. Тот лыбится, приглашает мента в ресторан, нагло не сознается. На обратном пути Сергеев со зла финкой прокалывает ему шины. Н-да, интеллектуал, читатель Гегеля, Иван Лапшин в одном флаконе с Глебом Жегловым, — ведет себя как мелкая уголовная шантрапа. Ну что ж — метареализм. Тут возможны любые метаморфозы.

И вот после всего этого плотно-гротескного, бытового “мяса”, на излете целого каскада самодостаточных, ярких аттракционов, мы вновь возвращаемся к мистическому сюжету. Под сурдинку — тихий диалог о главном: “Ладно, брось ты всю эту мелкую уголовщину, — говорит Люба. — Лучше собери мне сведения об этом мальчике в монастыре. Мне кажется, что это может быть мой сын”. Сергеев советует ей немедленно поехать к морю, полечить головку. “Как ты не понимаешь. Бывает, что видишь человека впервые, а кажется, знаешь всю жизнь. У тебя так было?” — “Да. С тобой”. И дальше, проникшись ее мистическим настроением, Сергеев выдает Любе очередную порцию важных сведений. В туберкулезной палате для зэков появился уголовник по кличке Мелкий — Андрей Дмитриевич Васильчиков. Две судимости. Разбой с отягчающими. Материнским раненым сердцем Люба чувствует — он!