В 1983-м трое товарищей: Алексей Малярчук, вышедший на пенсию с должности директора нового судостроительного завода, построенного в этом самом Богоявленске, полковник в отставке Василий Прокопчин да я, оставивший по старости ЦКБ “Таврия”, что в Севастополе, едем на “Волге” (за рулем — Алексей) по этому маршруту, и я вспоминаю.
Вот на этом повороте сидел дед в полутьме:
— Ага, удираете! Так вам и надо с вашей советской властью! Немец вам задаст!
— Не радуйся, дед. Мы вернемся скоро и тебе припомним!
Это Колька Сорокин, рыжий крепкий парень из Евпатории.
Шли мы весь день и ночь. Опять солдаты вразброд, опять рама. По сторонам дороги разбросано всякое войсковое имущество. Сколько разбросано, брошено, разграблено! Много больше, чем утрачено в бою. Вот набор столярного инструмента. В прекрасном состоянии рубанки, стамески, щипцы. Сколько лет, сколько поколений старшины хозрот копили, учитывали, передавали по актам это добро, долженствовавшее крепить оборону, а теперь стало тяжелым, обременительным во вдруг “сложившейся обстановке”. Да что говорить! За Керчью в мае 42-го все холмы усыпаны грузовиками, автоцистернами, санитарками, тягачами, танками, пушками, кухнями — сотни машин брошено... Эх!..
Где-то прилегли, распрягли конягу пощипать траву, где-то напоили. Доели арбузы зеленые. Да нев этом беда. Вон в небе семь наших “ястребков”, таких коротеньких и вертких И-15, жмутся почему-то в клубок, а два “мессера”, ныряя из облака в облако, проскакивают через этот клубок, та-та-та-та! — и очередной ястребок валится на землю. Совсем не так, как в фильме “Истребители”, после просмотра которого в кинотеатре на Советской нас распирало от гордости всего два месяца назад.
Что-то не так у нас складывается, чего-то недосмотрели. Придется, видать, поднатужиться.
Наутро следующего дня вошли в Херсон. Слева огромный столб черного дыма — горит нефтеперегонный завод. На улицах — те же следы грабежей. Посреди дороги сиротливо валяется один детский ботиночек, такой аккуратный, красненький. Тоска.
Главная забота — где достать поесть?