Новый Мир ( № 2 2009)

Когда мой дождь прибьет жару, а ходики мой век оттикают,

На влажной трассе дежавю, оставив у райцентра тихого

С капотом задранным жигуль (игла залипла в карбюраторе),

Я буду слушать тишину в кафе, разграбленном пиратами.

Жители фисташкового дома

Горланова Нина Викторовна и Букур Вячеслав Иванович родились в Пермской области. Закончили Пермский университет. Прозаики, эссеисты, печатались в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Октябрь”, “Звезда” и др. Живут в Перми.

 

Все с нее слетело.

Когда-то Аня восклицала:

— Попросите меня выбрать двадцать книг на необитаемый остров, я в эту двадцатку обязательно включу Олейникова!

Наш друг Якимчук (после олигарх и уже на днях умер) делал на это отвлеченное лицо и резал:

— Тут бросается букашка

С необъятной высоты!

Расшибает лоб бедняжка,

Расшибешь его и ты.

А через несколько лет Аня была на новоселье у нас, и ни о каком Олейникове или других кубистах слова мы от нее уже не слышали. Она пришла тогда с женихом бородато-боярского вида. Вскоре они поженились и переехали в Кунгур.

Снова мы встретились уже через много лет. Аня оказалась с другой стрижкой, почти наголо бритая красавица, после развода — совмещение подростка и взрослой женщины. Такой тип часто встречается среди западных киноактрис. И стройна, так стройна, вроде бы дальше и

некуда…

Про своего бородача, с которым развелась, она сказала: он из тех, которые пучок — пятачок… Впрочем, в подробности не особенно вдавалась, а только процитировала одно его высказывание, вылетевшее после свадьбы. И мы приводим слова его дословно. Он ей сказал:

— У тебя ресницы как у поросенка.

Да, ресницы очень светлые. Но эти ресницы окружали бескрайние ореховые глаза. Все же после этого комплимента она прожила с мужем еще какое-то время и даже не прореживала ему бороду за такие перлы. Причина их разбега, значит, была в другом. Похоже, в том, что муж не захотел, чтоб Аня перевезла в Кунгур своего отца.

— Папе моему-то девяносто грянуло, — после первой рюмки сокрушалась Аня. — Недавно вхожу в подъезд, а там дым, черно. Не помню, как взлетела на пятый этаж. А папа уже плохо понимает, я ничего ему не говорю — хватаю чуть не под мышку его, бегом вниз. А соседям по пути позвонить не догадалась.

— Чем все закончилось — никто не угорел?

— Все живы. Но я-то, я-то! Не догадалась звонить!

И тут унесла ее от нас жизнь — сокрушенно горюющую, но с моментом поиска во взгляде и походке.