“Стихи Лосева удивительным образом балансируют на тонкой грани: он смешивает центонную поэзию и приземленный уличный язык, оставаясь при этом вполне дистанцированным от материала, с которым работает, то есть и от цитат и от сленга. И это позиция подлинного поэта-аристократа, в отличие, скажем, от демократа Кибирова, не в обиду последнему будет сказано”.
Ксения Рождественская.
“Большая книга”: Мариам Петросян. Дом, в котором… — ““Дом — это изнанка многих миров, в том числе и литературных. Здесь есть прямые отсылки, например к „Маугли”, но это „Маугли” наоборот: уже почти взрослый человек приходит в волчью стаю и пытается понять тамошние законы. Это безусловно, а может, и в первую очередь „Повелитель мух”, вплоть до кровавых выяснений отношений между „стаями”. Здесь безумный Ахав охотится на Снарка, а Снарк уползает во тьму Могильников. Здесь и „дурачки” Стивена Кинга, все его обиженные и оскорбленные, вроде героини „Розы Марены”, утащившей своего мужа в вымышленный, заболевший бешенством мир; или героя „Талисмана”, который прошел выжженные земли параллельного мира; или героев „Темной башни”, чьи жизни вот так же расходятся кругами по разным версиям Америки. Здесь же на стенах проступают призраки „Питера Пэна”, крокодилы подкрадываются под громкое тиканье секундной стрелки. И это очень советский, пионерский мир ночных страшилок и „Республики ШКИД”, всех светлых крапивинских мальчиков и Командоров. Со Стругацкими роман Петросян связан и стилистически, и кажущимся безразличием взгляда, как будто ты не увидишь ничего важного, если будешь смотреть на объект впрямую, и не узнаешь ничего нового, если тебе все скажут сразу и не дадут догадаться самому. Да и вообще это очень „стругацкая” история — про детей, которые идут то ли за Крысоловом, то ли по своим делам, и взрослых, которые то ли заблудились, то ли попали туда, куда нужно”.
Саша Соколов.
Газибо. — “Зеркало”, Тель-Авив, 2009, № 33“Если это и не собственно поэзия, то уж
Счастье как провокация.
Беседу вела Инна Карпова. — “Православие и мир”, 2009, 27 ноября