Новый Мир, 2002 №01

Сдерживая похоронную мимику (в стенах Онкоцентра терминальное выражение лица, по негласной солидарности пациентов и докторов, тщательно избегается), приношу выписку из рентгена кандидату медицинских наук М. Б. Стениной (она «подхватывала» меня в отсутствие С. А. Тюляндина). Неуязвимо свежей миловидностью и рассудительным спокойствием Марина Борисовна убедительно противостоит предмету собственных научных занятий. «Что будем делать?» — «Подумаем» (думы привели к повторному анализу снимка — динамика имелась, но увидеть ее помешал случайный компьютерный сбой). Не могу сдержаться, задаю психологически давящий вопрос: «Это фатально?» В ответ: «А знаете, от чего по статистике чаще всего умирают?» — «…?» — «От жизни».

О неразрешимых проблемах. В начале нашей эры гарантировалось только право духовного выбора. В XX веке оказались общепризнанными (словно столь же трансцендентно гарантированные) права на высокое качество и желательное количество жизни. Массовый культурный дискурс культивирует небезобидные предрассудки. «Ведь я этого достойна!», «Вы достойны самого лучшего!» — речь ведется всего-то о продвигаемых на рынок марках шампуня или жвачки, но безмятежная самоуверенность усваивается как фундаментальный принцип.

Из безусловного права на «самое лучшее» вытекает право притязать на то, что уже кому-то принадлежит. Например, на право акционеров управлять собственностью (ср. скандал вокруг НТВ весной 2001 года), или на финансовую помощь со стороны более сильных экономик (ср. условия афганских талибов в сентябре 2001 года: бен Ладен — в обмен на финансовые вливания), или на включенную в признанные границы территорию для национально-государственных новообразований (ср. действия албанских сепаратистов в Македонии летом — осенью 2001 года). Эйфория разрастающихся прав конвоируется уверенностью в разрешимости любых проблем: «и на Марсе будут яблони цвести».

И ведь мало того, что если есть проблема, то есть (?) и решение. Якобы всегда возможен выход из тупика, не затрагивающий априорно привилегированных комфорта и долголетия. Не зря же с 1999 года в политических раскладах все более громко и расчетливо использовались иннервирующие гуманизм обвинения в непропорциональном применении силы, когда речь шла о борьбе с чеченскими террористами (теперь-то проповедники пропорций сами готовы нанести истребительные удары — и чуть ли не куда угодно, лишь бы действовать)… С другой стороны, не видно, что где бы то ни было опасность конфликтов и агрессий отслеживалась и оперативно купировалась бы на стадии, аналогичной предраковым состояниям…

А ведь главная проблема борьбы со злокачественными новообразованиями — ранняя диагностика. Она ни в одной стране не развита — ни как институция здравоохранения, ни как личная практика. Благополучным обывателям кажется, что им потакает сам порядок вещей. «Со мной этого не случится» — ненадежный оберег. Каждый третий, согласно проективной статистике ВОЗ, в ближайшие 15 лет станет онкологическим пациентом, а до того лет 5 не будет об этом догадываться. Когда клинические симптомы обнаружатся, проблема уже станет неразрешимой.

Из веры в «мы достойны, следовательно, осуществимо» проистекают вошедшие в норму оплошности проектантства, как лично-биографического, так и социально-глобального. Сознанию, зачарованному прогрессом, хочется (а значит, как бы и «можется») всего сразу и окончательно: если не коммунизма, то какой-нибудь сверхсистемы космической защиты. Между тем коммунизм с успехом замещается олимпиадой (или даже просто колбасой), а агрессорам, наносящим неприемлемый ущерб, вполне хватает ножей для резки картона…

Несмотря на поучительный опыт XX века, утопический стереотип действует и сейчас. Не зря в СМИ почти ничего не слышно о повседневном, трезвом, конструктивном, происходящем не в будущем совершенном времени, а в настоящем продолженном, — например, о труде тех же онкологов. Характерный штрих. В ноябре 2000 года в Москве проводился Международный симпозиум онкологов. Информация о предстоящем событии доводилась до центральных телеканалов. Так вот: лишь в одной телевизионной дирекции не потребовали денег за съемку сюжета и его выдачу в программах новостей…

Распространенная ментальная конфузия заключается в том, что на неразрешимые проблемы, безвыходные обстоятельства, необратимые деструкции культурно выговариваемое сознание не ориентировано ни стратегически, ни тактически, зато ориентировано на недосягаемое светлое завтра. Между тем в реальности означенные проблемы, обстоятельства и деструкции из малоосязаемого «вчера» неуклонно становятся грозным «сегодня» — именно потому, что «вчера» было упущено как «сегодня», именно оттого, что его проглядели за миражами «завтра».

Но из признания, что неразрешимые проблемы есть (и даже что сегодня с локальных обочин мирового развития они переместились в самый его центр, а следовательно, задевают всех), призыв к недеянию отнюдь не вытекает.