Новый мир, 2002 №10

(РАЗДЕЛ ИМУЩЕСТВА) Так сложилось: не видел живьем ни одного «нового русского», ни одного «братка». То есть с этой стороны знаю жизнь опосредованно: по расейским газетам, книгам, фильмам, сериалам. Воспринимаю означенных социальных типов в качестве смыслообразующих героев новорусской культуры, и только. Мои апелляции к ним вроде «браток, заряжай» желательно воспринимать именно как имитацию сопутствующих этой культуре жанровых клише.

Между прочим, пресловутая «культура» зародилась и расцвела при полном попустительстве строгих элитарных критиков, которым, если по совести, следовало еще в 90-е разгрести все это дерьмо, отсортировать, опубликовать рецепты исправления ситуации. Ваша культура, ваша! «Новые русские» и новая эстетика, либеральная элита и братки, все это Ваше кислое «сегодня», — для меня вечное «нигде. никогда. ни за что».

(СЕМЬЯ) Знаете, на Московском фестивале в июне, в самую олимпийскую жару, показали картину Аки Каурисмяки «Человек без прошлого», получившую второй по значению приз в Канне-2002. Уже десять лет объясняю всем и каждому, что Аки Каурисмяки — лучший постановщик планеты, уж во всяком случае, самый важный кинематографист для постсоветской территории. А вот что произошло.

Рядом со мною, в тесном зале Госкино, где проходили пресс-просмотры, оказались парень и девушка новой генерации. Как и все прочие журналисты, сочли своим долгом ознакомиться с новым каннским героем. Типовая история! Когда Каурисмяки еще не был лауреатом (впрочем, в «Кайе дю синема» финна всегда держали за гения), бегал на все его картины один я. Теперь, к моему искреннему ужасу, Каурисмяки-младший попал в поле зрения богемы: не продыхнешь. Вскоре, однако, я возлюбил тесноту. Придвинулся к соседям, дышал девушке в ухо: разговаривайте, разговаривайте, Каурисмяки погляжу потом, на кассете…

Итак, парень, не умея въехать в социально чуждое пространство картины, попытался ее адаптировать. Когда показывали вагончики-развалюхи, в которых ютятся неунывающие финские пролетарии, он истерически похохатывал: «Ха, и вот эту страну приняли в Евросоюз?!»

Так, так, уже интересно! А дальше? Нет, он и дальше не растерялся. Когда начались упоительно смешные, но тонко организованные диалоги, выдал себя с головою: «Павич, просто Павич!» Ну конечно, «Павич» — это то немногое, чему научили его либеральные газеты и глянцевые журналы. «Павич» — то, что по разным причинам продается. «Павич» — универсальная отмычка грамотного мальчика из хорошей семьи.

Дальше — больше. Рассуждал о соотношении марки и евро, объяснял спутнице, что «вон видишь корабль — это Хельсинки, кажется, там ресторан, ну а что же еще, нет, мы уже не успевали, было такое тащилово…». Некому оттаскать за уши.

Я ликовал: полуграмотный квазибуржуазный плебс агрессивно, в который раз, предъявил миру себя. Вот они, дети 90-х, дети свободной (от подлинной культуры) прессы и позорного телевизора. Вот их интеллектуальный потолок: описывать Аки Каурисмяки на беспрецедентном жаргоне «Павич — евро — кредитная карта».

Признаете детей добровольно или будем действовать через суд?

(КИТАЙ БЛИЗКО) Не всегда «ранние теоретики» лучше «теоретиков поздних», не всегда «ранние теоретики» правы. Однако я всегда за ранних, «двадцатидвухлетних». Хорошо, что Шаргунову уже дали премию, плохо, что это «Дебют». Опять сделали выгородку: тут мы, взрослые, а там ранние, дурачки.

Россия кончится именно на этом, Россия не любит своих детей. В России принято уступать место старшим: в общественном транспорте, в конторе, в Политбюро — везде. Не принято уступать — в Китае. В Китае молодые никогда не встают, сидят и делают Дело. Поэтому китайцев много-много. Страшная сила китайцев в животном уважении к юным.

Я против увеличения пенсий. Против «уважения старших» в каком-то особом, одностороннем режиме. Не нахожу ничего общественно полезного в пресловутой старческой мудрости. Господа, берегите младших, скоро они вымрут как класс. Вынимать судно будете сами: с апломбом, с генеральскими погонами, гордые.

Через столетие, не позже, придут жизнерадостные китайцы, тихой сапой заселят Среднерусскую возвышенность. Научат оставшихся русских любить родину и ее хунвейбинов, надежду нации. Узкие глазами, сильные духом — примут православие, выучат Пушкина и присядку.

Никогда не уступают место старикам. Никогда.

(ИВАНОВ) «…эффективность рецензии зависит уже не от уровня культурной универсальности рецензента, но от того, насколько он способен увязывать свои высказывания с полем собственного — всегда ограниченного! — человеческого опыта. Критикующий как раз и интересен тем, что он чем-то ограничен. Только в этом случае рецензионное высказывание обоснованно. Но именно этого сознательного ограничения я не вижу в современных критических текстах — будь то тексты Андрея Немзера или его „антипода“ Вячеслава Курицына. Непроясненность критических оснований не задает никаких границ: в этих опытах нет вектора, рацио, жеста, эти тексты безадресны и невменяемы!»