Новый мир, 2004 №02

«[Cериал] „Сопрано“ — это двигатель реструктуризации телевизионной среды, прорыв в языке массовой культуры и, наконец, радикальная художественная новация в жанре драматического телесериала. <…> Функция теленасилия и телесекса двояка. В первую очередь нарратив, построенный на определении болезни с последующими оздоровлением или маргинализацией больного, определяет границы того, что есть нормальный член общества. Проинформированный телезритель начинает контролировать самого себя, освобождая государство и прочие властные инстанции от необходимости контролировать граждан <…>. Оздоровленный телезритель говорит на языке теплых человеческих чувств, твердых моральных устоев, демократических ценностей и политической корректности. Этому языку учат в школах и вузах, его знание необходимо для успеха в обществе. Характерно, что именно речевое насилие — самая регламентированная область телепродукции. <…> Особенно ярко художественный прорыв „Сопрано“ заметен в языке. Ксенофобия, расизм, жено- и мужененавистничество, гомофобия, бытовая обсценность органично и ярко вплетаются в речь персонажей. Языки фольклора, улицы, приватной сферы, национальных и социальных групп, лежавшие за пределами регламентированного общенационального дискурса, неожиданно оказываются в его центре, на одном из самых популярных каналов. Уникальное достижение „Сопрано“ заключается в том, что ему удалось художественно мотивировать сочетание одиозных стихий таким образом, что американский зритель смог до приятной боли в душе ощутить, что насилие и секс не есть одинокий удел маргинала, что из их комбинации соткана ткань повседневности. Включая „Сопрано“, телезритель возвращается к ощущению, что бесконечная и бесперспективная борьба со стихиями, обуревающими его жизнь, — это нормально».

Петр Краснов. Пой, скворушка, пой. Повесть. — «Москва», 2003, № 10.

«Стылым встретила изба, холодно-прогорклым теперь духом, который ни с чем и никогда не спутаешь и не забудешь, — прошлым, какому не вернутьcя».

Этот номер «Москвы» — оренбургский.

Андрей Краснящих. Имя Джойса в романе Умберто Эко «Имя Розы». — «Союз Писателей», Харьков, пятый номер (2003 г.).

«Джойс не был знаком с концепцией Бахтина, потому что читать еще не написанные книги умеют только герои Борхеса».

«Вряд ли Михаил Михайлович [Бахтин] считал Джойса выродком <…>».

«<…> из Болоньи в Дублин Эко шел не через Саранск, а по-человечески и всему, чему надо в плане карнавала и карнавализации, научился напрямую у Джойса».

См. также: Умберто Эко, «Поэтики Джойса» (СПб., «Симпозиум», 2003).

Станислав Красовицкий. «Неинтересные стихи — это дефект, который ничем не исправишь». Беседу вела Лилия Вьюгина. — «Зеркало», Тель-Авив, 2003, № 21–22.

«Бродский талантливый поэт, но, с моей субъективной точки зрения, поэт малых форм. Он не стал бы столь знаменит, если бы остался в малых формах — „На Васильевский остров я вернусь умирать…“ и так далее. А он захотел развернуться в эпос. Мне кажется, что это просто не его стихия и поэтически он много потерял».

См. также: А. Солженицын, «Иосиф Бродский — избранные стихи» — «Новый мир», 1999, № 12.

Юрий Кублановский. «По России катится желтое колесо». Лауреат премии Солженицына приезжал в Томск пощупать «фундамент» русской поэзии ХХI века. Беседу вела Татьяна Веснина. — «Томский вестник», Томск, 2003, № 214, 30 сентября.

«У меня сейчас [в отделе поэзии „Нового мира“] на рассмотрении лежит около двух тысяч рукописей. Этот поток, конечно, захлестывает. Но я стараюсь в каждом номере давать хотя бы одного автора из провинции. „Новый мир“, может быть, не в той степени, как при прежнем редакторе Сергее Залыгине, сохраняет почвенническую тенденцию. В отличие от других столичных журналов, мы не продвигаем постмодернизм».

См. также: Сергей Залыгин, «Заметки, не нуждающиеся в сюжете» — «Октябрь», 2003, № 9, 10, 11 .

Дмитрий Кузьмин. «Вавилон» будет торжественно закрыт в феврале 2004 года. Беседу вела Линор Горалик. — «Русский Журнал», 2003, 18 ноября .