Новый Мир ( № 3 2010)

По ночам играла музыка. Первое время, когда жара только пришла в город, я недоумевал: откуда? А несколько дней назад подсмотрел, что это посольские устраивают пикники в соседнем дворе — именно ночью, когда не так жарко.

Сидя на подоконнике, я ощутил забытое, детское чувство тревоги и восторга. А еще музыка разбудила сознание чего-то значительного и вместе с тем простого, обыденного. Того, что оберегало меня с той поры, когда ушел отец и между мной и миром никого не осталось. Это ощущение было отчетливым, как вкус молока или хлеба. Когда мир и вселенная живы. Не только деревья или трава, люди — когда живы дома и улицы; шары на пожарной каланче или решетка с воротами.

Подросток, сидевший ночами на подоконнике, думал: так будет всегда.

“Наверное, каждый из нас хочет вернуть это ощущение”.

Я спрыгнул с подоконника, вытер пот.

“И художник, и толстая”.

Но как это сделать?

 

Из дверей подъезда метнулась полоска света.

От неожиданности я тихо присвистнул.

“Да, но с какой стати?” Спрыгнул, задернул штору.

На террасе художник нас даже не представил.

И снова ощутил укол ревности. Вакуум, провал под сердцем.

Кабинка лифта поднималась по стеклянному пеналу. “Второй, третий, четвертый…” Я сосчитал этажи. На последнем лифт замер, по лестнице прокатился звук хлопнувшей двери.

Мое воображение нарисовало тусклую лампу и двустворчатые двери. Как хрустит под ногами выбитая плитка. Вот я протягиваю руку и нажимаю кнопку звонка. Вот за дверью слышны шаги, это стучат ее шлепанцы. Дверь приоткрывается, ее глаза — изумленный испытывающий взгляд. Вот она кусает губы, озирается. Снова смотрит мне в лицо, поправляет на плече маечку. И отступает внутрь комнаты, впускает меня.

Я закрыл лицо. Коробки с детскими вещами виднелись сквозь пальцы. Еще вчера я носился по городу, заказывал эти штуки. Принимал пачки от курьеров, расписывался в квитанциях. Совал чаевые, словно хотел замять неловкость, откупиться. А сейчас не могу представить — зачем? От чего откупиться?

Дверь во дворе снова хлопнула. Ссутулившись под тяжестью рюкзака, она быстро шла через двор. Кеды, рюкзачок, темные джинсы — от пляжной девушки ни следа.

“Другой человек!”