Новый Мир ( № 3 2010)

Воздействие, которое Брахман и его соавторы оказывают на графа, иллюстрируется в романе при помощи развернутой аналогии — неоязыческих откровений княгини Таракановой. По ее словам, не только граф Т., но и любой другой человек не обладает сколько-нибудь реально целостным «я» и свободной волей, поскольку его непрерывно создают разные боги, время от времени сменяющие друг друга: «Вот представьте себе — некий человек зашел в церковь, отстоял службу и испытал религиозное умиление. Дал себе слово всегда быть кротким и прощать обидчиков… А потом отправился гулять по бульвару и наткнулся на компанию бездельников.

И один из этих бездельников позволил себе нелестно выразиться о фасоне панталон нашего героя. Пощечина, дуэль, смерть противника, каторжные работы. Неужели вы полагаете, что у всех этих действий один и тот же автор? Вот так разные сущности создают нас, действуя поочередно».

Граф Т. пытается выяснить, как в многобожии возможно спасение, но получает от Таракановой ответ, что в человеке в принципе отсутствует такая субстанция, которую можно спасти. «Постоянное и непрерывное ощущение себя», формирующее наше «я», по ее словам, лишь «эхо телесности», единообразное ощущение, которое по очереди испытывают боги, одухотворяющие человека. Для них он лишь сценический костюм, атрибут некой мистерии. Возможность общения с создателем при такой постановке вопроса — лишь прихоть кукольника, пожелавшего поговорить с самим собой.

В условиях такой неопределенности подлинной реальностью для графа Т. остается факт смены его внутренних состояний, то есть авторов, которые его «создают», а также угнетенность, доходящая до отчаяния, от чувства собственной беспомощности и несвободы, да откровения Ариэля Эдмундовича, который самодовольно учит его жизни.

Если верить Брахману, то его собственная ситуация ничем не лучше, чем у графа Т.: «Ну а если мне захотелось взять кредит под двенадцать процентов годовых и купить на него восьмую „Мазду”, чтобы стоять потом в вонючей пробке и глядеть на щит с рекламой девятой „Мазды”, это разве моя прихоть? — Ариэль выделил интонацией слово „моя”. — Разница исключительно в том, что вас имеет один Митенька, а меня — сразу десять жуликов из трех контор по промыванию мозгов. И при этом они вовсе не злодеи, а такие же точно механические куклы, и любого из них окружающий мир наклоняет каждый день с тем же угнетающим равнодушием».