Новый Мир ( № 3 2012)

Суть эксперимента в фильме намеренно не разглашается, но можно предположить, что целью было — проверить (на всякий случай), чего можно ждать, если в эту сонную гору живого жира внедрить хоть какое-то стремление, желание, пафос и смысл. Результат превосходит все ожидания и оказывается сродни Большому взрыву. В темной комнате в колеблющемся зеркале раздетый до трусов Леша видит свое идеальное «я» — сильное, прекрасное, мужское мускулистое тело — и влюбляется в этого совершенного «себя» со всей силой неукротимой нарциссической страсти. И дальше Леша мечется, как бешеный слон, пристает к прохожим на Поклонной горе, видя в каждом свое идеальное тело. Его заносит то в «качалку», то в ночной клуб, но накачать и «натанцевать» такое тело естественным путем нереально. И потому Леша снова и снова ломится в подвал, где проводился эксперимент. «Кровавая гэбня» стоит на страже и не пускает. Больше того — запугивает Лешу, гнобит, избивает, грозит тюрьмой... И лишь с помощью бабушкиных тертых друзей-диссидентов, переодевшись в женское платье (чтобы уйти от слежки), через катакомбы гинекологической клиники Леша достигает заветной лаборатории и имеет там разговор с «богом» в исполнении Петра Николаевича Мамонова.

Разговор выходит, надо признать, довольно бессодержательным. Во-первых, «бог» устал и вообще уже умер; во-вторых, у него какие-то обязательства перед государством и он не может Леше всего рассказать; а в-третьих, Леша его и не слушает. Игнорируя невнятные пояснения, предостережения и горькие упреки «бога»: «Ты — пыль! Понимаешь, — пыль! От тебя никакого проку», — Леша просто молча раздевается до трусов и просится в темную комнату, где он наконец обретет свое прекрасное «я». «Бог» сдается, и Леша уходит в магическую темноту. Там происходит странное. В зеркале отражается голый жирный герой, рядом с ним бабушка. Перед ними кривляется жуткий, как сама Сатана, Петросян. На Петросяна по телику смотрит, похоже, и «бог».

Однако подлинный финал фильма — не предполагаемая смерть Леши (которому «бог» пророчит конец подопытного хомячка, так и не смогшего оторваться от «клавиши удовольствия»), и не смерть «бога», и даже не смерть искусства, которую воплощает собой Петросян. Подлинный финал — песня Виктора Цоя «Перемен!», которую гениально исполняет на титрах глухонемой «певец» Алексей Знаменский (голос Цоя звучит за кадром, а в кадре на темном фоне страстно жестикулирует юноша в черной рубашке, так что видны только бледное, решительное лицо и летающие белые руки).