Новый Мир ( № 4 2008)

Золотоносная мгла

Берязев Владимир Алексеевич родился в городе Прокопьевске Кемеровской области в 1959 году. Окончил Новосибирский институт народного хозяйства и Литературный институт им. А. М. Горького. Автор шести поэтических книг и множества журнальных публикаций. Сопредседатель Ассоциации писателей Сибири, руководитель журнала “Сибирские огни”. Живет в Новосибирске.

Воспоминанье об Эдварде Мунке

Где-то щенок рыдает,

Плачет до хрипоты,

Воем пережидает

Запах чужой беды.

Мне ли тебя не слышать,

Сердцем не обмереть?

Злее, надрывней, ближе,

Горше еще на треть…

Так ли (когда любилось)

В судороге слепой

Слезное тело билось

Тенью перед судьбой?

Скулы, колени, локти

В глубь материнской тьмы

Спрятать бы! Мы оглохли

В лапах земной тюрьмы…

Это такая мука —

Пестовать пустоту.

Это варяга Мунка

Обморок на мосту.

13 сентября 2007,

Новосибирск.

 

По древу

Бывало, видишь сон — и все на месте:

блокнот, бумажник, паспорт и мобильник,

ключи, два носовых платка, бейсболка,

швейцарский нож, страховка и права

водительские…

Даже понемногу

                  расслабишься: ну, если все на месте,

махнуть, быть может, до Каракорума

иль на Хоккайдо?

                                 То-то сочиню

поэму азиатскую…

                                 И сразу

(оно, понятно дело, — сновиденье)

стихи текут, как из артезиана,

с подсветкой музыкальною — сие

дает вкусить могущества восторги

и власти сладость — паче всех соблазнов!

Творца подобьем, чистым демиургом

себя ты ощутив, уже готов

повелевать глубинами галактик,

гармонию крепить своей десницей…

Но лишь проснешься — жалкие потуги!

Ничтожней тени, глуше шепотка —

те фантики картин, поэм, симфоний…

Так где же правда?

                                 Может, наш язык

не в силах передать великолепья

иного мира?

                        Так ли, друг Платон?

I

Тепло случилось — лето наступило,

как будто по амнистии, досрочно.

Апрель Сибирь не балует погодой,

а тут — жара.

Не знаю почему,

но я напился…

То ли день рожденья,

то ли друзья нагрянули внезапно,

то ли жена на Запад укатила,

то ль на дворе зеленая трава,

но — в хлам, до изумления сознанья,

до калейдоскопической воронки,

что увлекает душу за пределы

реальности…

                        И где ж в итоге я?

Похоже — на границе. Вот шлагбаум,

вот существа, стоящие на страже,

у них на головах сооруженья

с кокардою (в чеканке серебра —

трехглавый Цербер, волосы Горгоны),

на поясе — оружье, в лицах — холод,

и нудно, как на плаце перед строем,

читает унтер длинные столбцы

запретов…

                        Новоприбывших шмонают

до нитки и, чрез серые врата,

похожие на пасть Левиафана,

чрез сканер душ уныло прогоняя,

выстраивают около таможни

с названием “Орфеева межа”.

II

                                 

“Оставь надежду всяк сюда входящий,

забудь молитвы, просьбы о спасенье,