Но точно так же и эпическое начало (по крайней мере
повествовательное,то есть стремлениерассказать историю) никуда не девается, сохраняется в “Девушке из Ипанемы”, как и в перенесенном в началоэпилоге“После двух книг”. Без историй, внеположенных лирическому герою событий, эпизодов, фактов, на которые онсмотрит,о которыхзнает,имипоражен,представить афанасьевские стихи невозможно. Для всего творчества ее характерно колеблющееся равновесие междурассказываниемиразыгрыванием,описанием и драмой (илидрамой описания).Это напряжение между описанием и драмой, картиной и движением (застывшее движение, двинувшаяся, проснувшаяся картина) вообще отличает
искусстворококо. Подобно тому, как Елена Шварц заявляла о себе как человеке и поэте барокко, так Анастасия Афанасьева (а мысль о связи между этими двумя поэтами меня преследует) —человек и поэт рококо. Эволюция (от барокко к рококо, от Елены Шварц к Афанасьевой) — тоже историей заданная (или обоснованная).Раковина (ракушка), естественная черта предмета у Афанасьевой (обросшего ракушками), пейзажа (прибрежного или донного, с крабами, раками, моллюсками, образованием жемчуга и т. д.) и даже самоотождествления (“
я — эта подводная раковина, свернувшаяся в себя”,из стихотворения, не вошедшего в книгу) — воплощение и метафора художественного стиля, которому и дала название. В раковине — заверчивающее, завинчивающее, бесконечное движение — вращение, на котором основывается концепция мира в рококо. Можно доказать, что за любой композицией картины в рококо или движениями его стихов — это одно, главное прадвижение, запечатленное иостановленноев раковине.