Зашли к полковнику. Переселил нас в коттедж, на краю луга, у леса. Пустой. И ни души вокруг. Вода горячая. Два повара — во флигеле, под заказ готовят. Под чей заказ? Из чего готовят? Откуда они взялись? Чудеса. Олени стоят на пороге, щиплют. Почему ж сразу не поселить нас здесь? “Читал” — написано на коттедже. Это олени, мелкие, классом ходят по лесу, как школьники. Поели, чуть подремали, взяли фонарь, нож, бинокль, скользнули в лес. Быстро идем, почти бежим, увиливая от дорог. Час назад нас уже вернули — егеря на джипе. Может, просто совпало так, столкнулись. Не сказать, что они объезжают лес. Сидят на крыльце, едят орехи.
Жуть. Тихая переливчатая жуть тебе снилась. Шахматная доска, а на ней маленькие змейки в виде фигур, живые. Разные, в зависимости от роли. Стоят, в стоечках свитые, ждут руки. Чей ход — твой? Мой? Сердце колотится. Этот лес почище будет твоего сна. Будто кладбище кораблей на дне, а небо — где-то там, за этой притихшей тьмой с восходящими пузырьками света, с этими нитками его, плавающими меж стволами. И это чувство раздвоенное, близнечное, не опознать, не сладить. То ли это животный страх, то ли предчувствие, интуиция сигналит тебе: не иди дальше. Если первое — преодолей, не бог весть какое усилие. А второе если? Кто из них? Не чувствуем, уже не чувствуем: за руки взявшиеся, танцующие близнецы. Чей ход — мой? твой?