А может, все дело в культурности сценаристов? Они, как люди начитанные, несут в подсознании те схемы и содержательные контуры, которые им известны, которые впитаны в школьно-институтские годы. Тот изнурительный конвейер производства сюжетов, который задан нашему российскому телевидению, подразумевает лихорадочное использование всего, что когда-либо где-либо нахватал по теме. Однажды мне довелось присутствовать на совещании команды сценаристов, собиравшихся работать над одним проектом, правда не судебного, шоу. Все равно показательно. Речь на этом совещании в поисках новых сюжетов постоянно циркулировала вокруг тех историй, которые кто-то из команды уже где-то видел или читал — в сказках, в литературной классике, в классике мирового кинематографа, советского популярного кино, да где угодно. Обсуждалось, что и как можно сделать нового из того, что уже бывало не раз в истории искусства. Сей творческий метод абсолютно закономерен. Телевидение выжимает всего сочиняющего человека, и тому некогда восстанавливать собственный творческий потенциал, опираясь на самого себя. Ему необходимо постоянно подпитываться «кровью» огромного организма культуры.
Однажды я прямо почувствовала веяние эпохи «охоты на ведьм», когда, включив телевизор, застала разгар дела о якобы ведьме, которая якобы приворожила и загипнотизировала чужого мужа. Очень убедительно, с российской разухабистостью, разыгрывалась история, отсылающая все-таки скорее к западноевропейским бедам XIV — XVII веков.
Быть может, нет ничего удивительного, что истцы и ответчики многих телесудов напоминают то гнусных третьестепенных героев «Воскресения» и «Живого трупа», то эксцентрических персон «Преступления и наказания» вкупе со всеми прочими романами Достоевского. Прямо все по Бахтину, по концепции карнавальности в ее телевизионном популярном эквиваленте.