Новый Мир ( № 5 2005)

Если читать эту книгу медленно, следить, не отрываясь, за порой удивляющим своей откровенностью и несовременным простодушием героем; довериться ему, такому порывисто-сентиментальному — в начале и устало-заматеревшему, но не растерявшему своей импульсивной чистоты — в конце, — читательское доверие вознаградится щедрой россыпью впечатлений и разнообразных переживаний. Ибо чего и кого здесь только не найдешь! О новой организации современной поэтической речи, о новом и новом расширении знаменитого кублановского словаря — словом, отехникея уж не говорю.

…Но вот, кажется, всё Кублановский и описал. Пережил и зафиксировал, мнится,всевозможные душевные повороты. Изумился, раскаялся, восторжествовал. Протянул руку своим собратьям — по обе стороны света. Предостерег. Оплакал. Вспомнил. И не найти уже, кажется, российского угла или простора, не преображенного теми или иными его строчками.

А финала нет, да и не может быть, пока и над этой головой, как сказано в завершающем книгу стихотворении, каждый год заново рождается Тот, кому и приносятся, по сути, этирегулярныечерно-белые столбцы. Я все надеюсь, что еще поговорят о палитре этого дарования, об отделочной авторской мастерской — и наши многоумные стиховеды, особенно те из них, кому удастся настроиться на главное в поэзии Кублановского: на простую искренность, на доверительность посыла. Неловкое и не модное нынче слово “служение” почти сорок лет наполнялось в этой конкретной поэтической судьбе одухотворенными, живописными, любовными смыслами. Тогда о красках и об эпитетах, о сюжетных и музыкальных пружинах будет, я надеюсь, хотеться рассуждать интересно, не затерто и смело. Как это происходит у самого автора.

…В темноте родового гнезда

ты со мною на вы:

— Вы не спите? —

Нет, не сплю: дожидаюсь, когда

над некрепкою кровлей звезда

вдруг проклюнется в мутном зените.

(2004)

Напоследок напомню себе, что Кублановский — во всем поборник точности: и в выборе того или иного не затрепанного определения, и в соответствии фабулы — наитию инструментовки. И даже, скажу я в сторону, — в оформлении книги4. Но как бы поэт ни был внутренне подготовлен к высказыванию, он прежде всего доверяет самому стиху, поэтому любая заданная схема рассыпается еще до того, как ее успевают соорудить услужливые (или, наоборот, протестующие) классификаторы: “…Вот тогда, считай, на излете дней / я порой завидую лишь породе / старика, игравшего“Yesterday”/ на баяне в сумрачном переходе”.