— Все верно, — ответил Окулов и почесал свой не слишком образованный затылок. Лицо у него было круглое и румяное, как блин, будто он только что сошел с партийной сковородки. — Скоро начнется дачный сезон, и мы почувствуем острую нехватку продуктов в магазине. Прежде всего — хлеба... Это, конечно, хорошо, что в отпуск съезжаются дети, коренные селяне, — я понимаю радость родителей. Сам такой! Но и не исключаю возможных последствий: кроме нехватки хлеба и мясных консервов вдруг начнутся гулевые денечки, когда избы будут трещать от магнитофонного грохота, а головы наших мужиков — от недельного похмелья. А тут сенокос на носу...
К разговору охотно подключился завсельпо Минькин Моисей:
— Бывало, спросишь у отпускников, а они на завалинке сидят: по какому поводу собрание-то? А тебе в ответ: по случаю Дня железнодорожника! А кто из вас железнодорожник? Да ты что, Онуфрич, с печки свалился? Лучше с нами садись, пока горючее не кончилось... Э-э-эх, да это еще что! — махнул он рукой. — Быват, и среди ночи ко мне прибегут: давай, Онуфрич, открывай магазин, чехословацкие друзья приехали...
— Что за чехословацкие друзья? — удивился я.
Тут они оба переглянулись, заулыбались и, схватившись за животы, заприседали от беззвучного смеха — от их начальственной стати не осталось и следа.