Читаем Новый Мир ( № 6 2009) полностью

“Но, если не обращать внимания на частности, биография-расследование [Дмитрия Быкова об Окуджаве] в целом удалась. <...> Постоянно повторяющийся рефрен об аристократичности Окуджавы — это развитие мифа об аристократизме троцкистской номенклатуры и ее противостоянии сталинскому быдлу. Заявка эта не нова, она одна из основных фишек перестроечной (коротичевской и апрелевской) публицистики

и литературы. Данные задачи безусловно выполнены, но выполнены неубедительно и неряшливо, как интерьеры в фильмах категорииВ”.

Михаил Эпштейн.Черновик человека. — “Слово\Word”, 2009, № 61.

“Если можно одним словом передать мое ощущение еврейства, каким я его чувствую и знаю (не исторически, а экзистенциально), — этовибрация”.

“Дно душевной жизни у еврея ходит ходуном, там продолжается вулканическая деятельность подземных недр, земная кора еще не сложилась, не устоялась, не очерствела. Отсюда постоянная потрясенность, дрожливость, или, лучше сказать, трепетность еврейского мироощущения, сильнее всего выраженная, на мой взгляд, у А. Фета и Б. Пастернака, — тем более подлинно, что бессознательно, поскольку еврейского в себе они не признавали или чуждались”.

Язык и коммуникация: новые тенденции.Лекция Максима Кронгауза. — “ПОЛИТ.РУ”, 2009, 19 марта.

Публикуется полная стенограмма лекции директора Института лингвистики РГГУМаксима Кронгауза(клуб “Bilingua”, 19 февраля 2008 года).

“Я всегда вспоминаю эпизод из старого фильма, пересказанный в лекции известным, ныне покойным лингвистом, в котором участвуют академик и его домработница. Академик регулярно попрекал ее за то, что она говорила „ложит”. В какой-то момент она ему сказала: „Ну, знаю я, что правильно будет ‘класть‘, но мне жить с теми людьми, которые ‘ложат‘”. Здесь замечательно сформулирован приоритет коммуникации над языком. Ради простоты и естественности коммуникации можно и нужно нарушать языковую норму. А академик потерпит”.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза