Читаем Новый Мир ( № 6 2009) полностью

Думаю, никто в двух словах не раскроет так полно природу божественного в творчестве. Я глубоко убежден в том, что человек — это всего лишь ножны, в которые способность творить вкладывается, как клинок. Все книги мира намного лучше, умнее, глубже, одареннее своих авторов. Мне это кажется убедительнейшим доказательством существования Бога. Дело человека этот клинок беречь, его точить и регулярно пускать в дело, чтобы не заржавел и не потерялся. В общем, талант можно приумножить, но природа его — сторонняя, не человеческая.

И Гоголь это двумя словами описывает.

Писатель, что и говорить. Но, ненароком высказав истину, Гоголь, несколько лет спустя, сам же поступает вразрез с нею. Именно поэтому Николай Васильевич, на мой взгляд, совершил ошибку и пошел против Него (думая, что поступает по Его воле). Надо было не жечь второй том, а издавать его и писать третий. Так надо было, и зависело все это, разумеется, вовсе не от Гоголя. В противном случае он не сумел бы и строки написать в своей жизни” (Владимир Лорченков).

Светлана Голова. Попытка к бытию. О поэте Андрее Голове (1954 — 2008). — “Литературная учеба”, 2009, книга вторая (март — апрель).

“Он был живым доказательством того, что эрудиция вере не помеха и что можно быть хорошим христианином, всматриваясь в напоминающие иероглифы тени бамбука на полотне собственного подсознания. <…> Сборники его стихов скорее отдаленно соответствуют эстетике клейм на иконах. В центре лик — а по кругу сцены из жития, предстающие взору одновременно. Так хронология втекает в большой хронотоп времени, избавляясь от оков обязательности и последовательности”.

Мы готовим публикацию стихов Андрея Голова в одном из ближайших номеров “НМ”.

Владимир Губайловский. Кристаллический звук. — “Арион”, 2009, № 1.

О “Ритмологии” Александра Квятковского.

“Теорию Квятковского трудно применять, но теперь, когда она опубликована (ценой многолетнего труда редактора книги Ирины Роднянской), можно попробовать этому научиться. Например, сравнить дольники Бродского и Блока. Наверняка обнаружатся совершенно неожиданные переклички, а язык тактометрической теории дает инструмент для такого сравнения.

Квятковский образно пишет: звучащие слоги — это кинетическая энергия стиха, а паузы — потенциальная, которая только на следующем шаге разрешается дополнительной скоростью звука. Это, конечно, только аналогия, но аналогия впечатляющая. И она подтверждается внутренним ощущением при чтении стихов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза