Новый Мир ( № 8 2005)

“Так мы оказались в лагере для восточных рабочих в Рурской промышленной области Германии. <…> Лагерь находился на окраине небольшого городка Штерграда (в русском произношении). На свалке неподалеку постоянно что-то горело, распространяя такой отвратительный запах, что он преследует меня до сих пор. Место болотистое, низина. Бараки ограждены тремя рядами проволоки. При входе в лагерь стояло большое строение, где находились охрана и служебные собаки. Вышек по углам лагеря не было, но собаки ночью бегали между проволочным заграждением. В самих бараках была система типа купе, двухъярусные нары. Эти купе были отделены друг от друга фанерными листами. Купе справа и слева по коридору. В барак-столовую мы ходили есть, часть этого барака занимал медпункт. Рядом с нашим лагерем находились еще два лагеря военнопленных — американцев, англичан и французов. Нам выдали спецовки с нашивками„OST”(„остарбайтер” — восточный рабочий). Деда определили рыть траншеи для бомбоубежища; тетя Наташа работала на заводе, возила тележки со стружками — отходы от станков, на которых вытачивали стаканы для снарядов; бабушка работала в швейной мастерской”.

Эдуард Володарский.“В основе драматургии лежит детектив”. Беседу ведет Жанна Васильева. — “Искусство кино”, 2004, № 12.

“У меня был смешной случай [в 70-е годы]. Раньше в Рузе каждый год проходил театральный семинар. И вот как-то меня назначили одним из мастеров этого семинара. <…> Я прочитал список семинаристов и вздрогнул: там значился Виктор Астафьев. Я говорю: „Братцы, а чему я буду его учить? Это выдающийся писатель. Господь с вами”. Мне объясняют: он сам попросился. В общем, приехал я в Рузу. Познакомился с Астафьевым. Он дал мне пьесу, которую сделал по своей повести. Я сначала прочитал повесть. Очень хорошая повесть. Замечательная. А пьеса… Если бы не стояла фамилия — Астафьев, я решил бы, что ее писал человек, впервые взявший в руки перо. Я боялся с ним встречаться, разговаривать, но он оказался мужиком очень контактным, умным и веселым. Я съездил в Москву и привез ему сборники пьес Осборна, Миллера, Сартра, Ануя, Уильямса… Он несколько дней вообще не выходил из своей комнаты — читал. (Семинары тогда шли долго, по месяцу.) Потом вдруг появился вечером с бутылкой водки, пришел, сел. Очень довольный. Когда мы выпили, я говорю: „Прочитали пьесы? ” — „Прочитал, — отвечает. — Интересно ужасно. Слушай, но это же другая профессия””.