Новый Мир ( № 8 2008)

— Почему сдох? Ушел. Ему неловко стало среди нас — мы не могли разговор поддержать. А тут я бы поселился — кролей, скажем, разводить можно. Интересно, какие тут кроли вырастут…

Было тихо и пустынно, жара не спадала, над прудом дрожало разноцветное марево.

Вдруг из кустов, мягко шурша шинами о камушки, выехал автомобиль селедочного цвета. Из него, загребая руками, выпал щуплый человечек в белом костюме. Щуплый стал раздеваться, аккуратно и бережно раскладывая одежду на капоте. Он разложил костюм, несколько мобильных телефонов, снял из подмышки кобуру, несколько наручных часов и, наконец, подошел к черной воде в одних черных трусах, иначе называемых семейными. Из другой одежды на нем оставалась только пудовая золотая цепь.

— Эй! — крикнул Рудаков. — Брат!

— А? — Человечек был явно недоволен, что его оторвали.

— А я говорю — цепь-то сыми, утонешь ведь, — еще раз крикнул Рудаков. Щуплый посмотрел на него недобро и ступил в воду.

— Ну, все, со знаменитым прудом вы уже познакомились, — оторвал нас от картины купания Синдерюшкин. — Пойдемте дальше.

И мы пошли — чего, спрашивается, смотреть. Действительно.

— Вона, гляди. — Синдерюшкин показал на длинное здание. — Мезонная фабрика и есть.

Здание было не просто длинным, а неопределимой длины. На обширной, залитой белым бетоном площади стояла статуя неизвестного человека без головы. Настоящий бюст — успел подумать я. Уцелевшие стекла сверкали на солнце. А вот в башнях регулирующих устройств все они были выбиты.

Мы пошли вдоль стены и шли в этом направлении долго, так долго, что оба конца мезонной фабрики потерялись в чаще дальних лесов. Вдруг рядом, из провала в стене, из царства оплавленной и искореженной арматуры вышли мужик с бабой, взявшись за руки. В свободной руке мужик держал поводок, на котором прыгал гигантский кролик.

Кролик чуть не сбивал мужика с ног, но женщина помогала ему, и вот они прошли мимо нас молча, прошли ни слова не говоря, прошли, будто набравши воды в рот. Даже не поздоровавшись.

Да и мы продолжили свой путь.

— Слушай, а что это в пруду-то было? — спросил я Синдерюшкина как бы между прочим.

Он почесался и сказал:

— Наверное, спецматерия. Только разное говорят. Но рыба это место любит.

Гольденмауэр опять вмешался: