Новый Мир ( № 8 2009)

И кузнечик в глаза заглянул чернецу,

и чернец кузнецу — заглянул.

“Как последняя весть на ладони моей,

так я весь — на ладони Твоей...” —

молвил схимник, радея о смерти своей

и луну упустив меж ветвей.

“Перейти переход, и не будет конца —

в этом знак кузнеца-пришлеца.

Переходного всем не избегнуть венца —

по веленью и знаку Отца.

Нет, не смерть нас страшит, а страшит переход,

щель меж жизнями — этой и той.

Всяк идёт через страх на свободу свобод

И трепещет от правды простой”.

И ещё дошептал: “Погоди, Азраил,

не спеши, погоди, Шестикрыл!”

Но зелёный разлив синеву озарил,

дверцы сферного зренья открыл.

И послышался стрекот, похожий на гул,

и как будто бы ивы пригнул.

…И кузнечик бездвижную руку лягнул:

в неизбежное небо прыгнбул.

 

*      *

  *

До и после — как водится — долгая тишина.

Что нам классик шепочет? Что ночь нежна.

Будем, значит, подруга, и мы ж нежны.

Рысь, родная, как тишь-то грядет на ны!

Нежность больше и дольше, чем крик и рык,

омывает безсильных неспящих, как ночь — арык.

И, как полые вёдра, радевшие о воде,

наши бёдра касаются, светлые, в темноте.

И живым коготком по безкрайней моей груди

сверху вниз ты ведёшь… О, веди, веди!

 

*      *

  *

П. К.

тот и видит до Афона до Афин

кто от пола отдирает парафин

со скребком по храму ползает горбат

потому что искупленье не дисбат

не рулетки русской ветреный курок

назубок запомни правильный урок

тот-то тропку и проходит до конца

кому ходицца всегда не слегонца

11 — 12 ноября 2008,

иконы Богородицы Озерянской

Поражение Маклакова

Шкловский Евгений Александрович родился в 1954 году. Закончил филфак МГУ. Автор нескольких книг прозы. Постоянный автор “Нового мира”. Живет в Москве.

 

Рассказы

ЦАРИЦА ТАМАРА

Так много гостей сразу, а у нее ничего не приготовлено, холодильник пустой, разве картошки сварить, ну еще салат из лосося (банка завалялась) с рисом, уже что-то! Кто ж мог подумать, что они вот так нагрянут, Тамарины одноклассники, вдруг вспомнят. На похоронах только Маша была, подруга, самая близкая, она и на сороковины приходила, а тут сразу человек семь.

Набились в кухню, смущенно, она и раньше-то мало кого видела, разве только имена — от Тамары, или на родительских собраниях, на которые она, плохая мать, ходила редко, да и что толку? И сама знала про Тамару все, что ей там могли сказать: умная, способная, одна из самых способных в классе, но рассеянна, замкнута, на уроках читает постороннее…