Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая

— Хочешь, Димон? — спросил он с искоркой в глазах.

— Это что, спиртное?

— А то. Стырил у бати из заначки. Хочешь или нет?

— Нельзя ж, Джерри, ты же знаешь.

— А по крышам лазить можно?

— Ну, это другое.

— Ню-ню, — передразнил заводила мой голос. — Будешь или нет?

— Не буду.

— Ну как хочешь. Сам тогда.

Жестом киногероя он демонстративно отвинтил крышку, приложился к фляжке губами. Наверное, подсмотрел это движение у отца. Судя по выражению его лица, пойло внутри было отвратительное. Джером скривился и едва не лопнул, чтобы не закашляться, но все-таки сдержался — негоже терять перед другом лицо.

— Гадость, да? — понимающе осведомился я.

— Много ты в этом понимаешь, — фыркнул Джером, гордо пряча флягу назад в карман. — Ты мне вот что скажи, Димон. Заметил, что к нам солдатики из Олтеницы зачастили? Должен был заметить — один, вон, даже дома у тебя квартирует.

Перед приездом делегации генерала Думитреску, недели две назад, к нам действительно прибыли на двух военных грузовиках человек сорок плечистых спецназовцев из Олтеницы — как объяснили народу, для участия в совместных учениях с нашей милицией. Учения уже прошли, но спецназовцы остались, и из-за этого по поселку бродили разные слухи.

Я знал об этом побольше других из-за услышанных вчера за ужином разговоров. Знал и то, что сегодня папа с председателем, комендантом и генералом Думитреску будут париться в бане, где конфиденциально обсудят какие-то свои важные и серьезные штуки, возможно, касающиеся этого их Альянса. Но я не был уверен, что все это можно рассказывать другу.

— Да, ну и что?

— А то, — выдержав значительную паузу, просветил меня Джером. — Что скоро война начнется. Папа твой знает, да тебе не рассказывает.

— Какая еще война? Ерунда. Папа говорит, что никакой войны будет.

— Будет, будет. Югославы к ней уже готовятся, пока мы с тобой языками чешем.

— Тебе-то почем знать?

— Уж я-то знаю, — с чувством собственной важности ответил ирландец. — Я, в отличие от тебя, общаюсь с разными людьми, а не только с теми, с кем мама разрешает. А люди много всякого знают.

— Снова ты про Тома своего что ли? — фыркнул я.

— Том не такой, как про него говорят. Точно так же, как и казаки! Ты-то, надеюсь, понимаешь, что никакие они на хрен не террористы?

— А кто же? — возмутился я. — Они настоящие дикари! Из-за них вообще могла начаться война еще в 57-ом году! Фактически, она и началась — столько людей погибло. А все эти годы они на машины наши нападают, людей убивают!

— Они не большие дикари, чем комендант твой со своей милицией, — глаза Джерома загорелись праведным гневом. — Знаешь, скольких они казаков поубивали?!

— Но это же совсем другое, Джером. Они нас с тобой защищали!

Друг посмотрел на меня с сожалением, как на умалишенного, и тяжело вздохнул.

— Ты, Димон, вообще ничего не понимаешь. Чтоб ты знал, нам с тобой с самого детства мозги промывают, чтобы мы думали так, как надо властям. А правда — она совсем другая.

— «Властям» — это кому? Папе моему, что ли? — тут уж была моя очередь гневаться. — Папа никому мозги не пудрит. Он честный человек, и все делает, чтобы людям было хорошо!

— Папа твой, может, и сам не знает всего, — не сдался Джером. — А может быть, он верит, что делает лучше. Только вот все равно получается плохо и несправедливо. Казаки-то вообще знаешь почему от нас отделились? Потому что на нас нацисты готовились напасть. А комендант твой, сучий пес, воевать с ними не захотел. Продал нас всех с потрохами. Что они сделали? Всю еду у голодающих людей отобрали, весь бензин запасной для генераторов, и поделили поровну: половину захватчикам, а половину Аркадьевичу твоему и его прихвостням. Зачем после этого кому-то на кого-то нападать? И так все забрали, без боя!

— Папа мне все подробно рассказал. Так нужно было, чтобы избежать насилия, — горячо возразил я. — А что, надо было, чтобы все друг друга поубивали за этот бензин? Легче б тебе стало?! А Семен Аркадьевич ничего себе не брал, неправда это. Папа говорит…

— «Папа говорит», «папа говорит»! — разозлился Джером. — Ты уж извини, Димон, но тебе не пять лет уже, думай и сам иногда. Папа твой, может, один только ничего про это не знал, его обманули все. А может, и знал. У вас вон какая квартира большая, и холодильник всегда полный, не то что у народа.

— Вон оно что, значит? — я грустно улыбнулся. — Джером, да разве я когда-нибудь для тебя жалел что-нибудь из своего холодильника? Мои родители пашут день и ночь, чтобы его наполнить. Извини, конечно, но и твой папа мог бы…