Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая

— Ну, не знаю, — усмехнулся папа. — Я бы не назвал это «верой». Скорее «робкой надеждой». Сидней был очень далеко, и перспектива получить от Содружества реальную помощь в обозримом будущем выглядела призрачной. Я понимал, что никакие декларации сами по себе не спасут мир, обращенный в руины. Но все-таки Содружество было для меня каким-то символом, эталоном, на который стоило равняться. Девиз, под которым прошел Сиднейский конгресс, был абсолютно верным, и неважно, придумал ли его лично Патридж и сколько в нем было популизма. Это все равно намного разумнее, чем то, что можно было услышать… с других сторон. Поверь, я не зацикливался на ГСВ. Заходил даже на работавшие российские порталы. Просто для интереса. Думал, что наступивший коллапс выветрит из их голов накопившиеся там штампы и они будут думать только о сохранении жизни, как все остальные нормальные люди. И я уверен, что в отношении большинства обычных людей это действительно было так. Но те, кто администрировал сайты вроде patriot.ru, не спешили забыть о былых противоречиях и вовсе не чувствовали себя в одной лодке со всем остальным миром. Наоборот, градус ненависти и нетерпимости взлетел до небес. Знаешь, что за посты там появлялись? Ну, что-то вроде: «Русские витязи, крепитесь и защищайте Русь-матушку до последней капли крови!» Вначале я думал, что это писали какие-то чокнутые эфэсбэшники. Но потом я услышал версию, что эти посты генерировал искусственный интеллект. У них за последние полвека так наладили мозгопромывочную промышленность, что все было автоматизировано и не требовало человеческого вмешательства. Страны не стало, все погибли или разбежались, а закопанный под толщей железобетона компьютер продолжал еще много лет питаться от резервных батарей и выполнять программу, испуская в информационное пространство все новые метастазы ненависти, гнева и лжи. Они называли его — «Роботролль». Я слышал, в конце концов сами россияне стали пытаться его отключить, но не смогли: машина при объявлении военной тревоги перешла на супер-защищенный автономный режим, в котором никто не может ее отключить. Ходят даже слухи, что подобные системы у них управляли и ракетными войсками стратегического назначения — РВСН, что могло стать одной из причин случившегося.

— Это правда? — ужаснулся я.

— Ну, насчет ракет — это лишь домыслы. А вот насчет пропаганды — кто знает? Мне сложно представить, кто еще, кроме Роботролля, вместо того, чтобы спасать свою семью, мог сутками напролет твердить, что вина в ядерной катастрофе «целиком и полностью лежит на еврейско-сионистской мафии, которая продолжает строить планы по уничтожению Руси и православия из своих защищенных бункеров на территории Израиля и Штатов». Или, например, такое: «Призываем храбрых русских подводников, еще не израсходовавших свой ракетный запас, услышать призыв всех славян, преисполненный боли и праведного гнева, ударить по оплотам сионистов, отомстив за своих матерей, жен и детей, сгоревших в атомном пламени!» Впрочем, какая-то связью с реальностью у них там все-таки была. Можно было прочесть о «славных русских армиях», которые вовсе не уничтожены и не разрознены, а продолжают продвигаться на запад. Позже мы смогли убедиться на примере нашего друга Ильина, что здесь их пропаганда не врала.

Оборвав свой рассказ, папа хлебнул воды, чтобы смочить пересохшее от долгого рассказа горло. Я тем временем задумался об описанном им контрасте между конструктивной позицией Уоллеса Патриджа и неиссякаемой злобой россиян. Пусть даже эти призывы действительно печатала бездушная машина — но ведь были же люди, которые сконструировали такую машину!

— А китайцы, папа? — спросил я. — Я слышал, они тоже много чего сделали в то время.