Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая

— Ну что вы, миссис Ленц, вам не стоило тратиться ради меня…

— Во-первых, называй меня, пожалуйста, Руби. Во-вторых — не заморачивайся насчет этих пустяков, — улыбаясь, сообщила мне хозяйка. — Нам с Робертом очень хочется, чтобы ты хотя бы на эти полтора месяца почувствовал себя как дома. Надеюсь, мы хотя бы таким искупим то, что отправили тебя в такое суровое и негостеприимное место.

— Ну что вы, я вовсе не жалуюсь…

— Конечно, ты не жалуешься, ведь ты вежлив и хорошо воспитан. Но это не значит, что ты не заслуживаешься немного отдыха и комфорта после того, как полтора года провел в самом настоящем концлагере. Да, Роберт рассказал мне! Держать молодых людей взаперти, в такой строгости, не позволяя даже связаться с родными — я считаю это совершенно не по-человечески!

Я смущенно опустил голову, не решаясь ни возразить ей, ни согласиться.

— Ладно, я оставлю тебя, дам тебе разложиться, — засуетилась Руби, выходя из комнаты. — Но поспеши, обед вот-вот будет готов!

К обеду я явился в приобретенных Ленцами новеньких черных шортах и белой майке с рисунком, изображающим двух мужчин в боксерской стойке и эмблемой боксерской ассоциации. Стол был накрыт бежевой кружевной скатертью. Длинное блюдо с исходящим паром жареным хеком, посыпанным травами и политым лимонным соком, тарелка с жареными мидиями, широкое блюдо с тушеным овощным рагу, две соусницы с ароматными белыми и красным соусами, блюдце со свежей зеленью и корзинка с фруктами смотрелись очень аппетитно.

— Присаживайся, — Роберт, удовлетворенно оглядывая содержимое стола, указал на мне на стул подле себя. — Держу пари, в интернате тебя не баловали такими лакомствами.

— Нас, в принципе, нормально кормили, — неловко ответил я, с сомнением оглядывая лакомства.

Более чем за год мой вышколенный интернатовскими правилами организм так привык к режиму и рациону питания, прописанным диетологами, что вид еды, поданной в неурочное время и не предусмотренной диетой, даже не вызывал слюновыделение. Мой желудок неспособен был поверить, что все это предназначено мне.

— Может быть, желаешь немного вина? Новозеландское, сухое, отлично подходит к рыбе, — предложил Роберт, достав из бара бутылку спиртного. — По случаю твоего возращения, думаю, ничего страшного, если ты выпьешь бокальчик.

— Нет-нет, благодарю, я не хочу, — смутился я.

— Он же не пьет, Роб, разве ты забыл? Вот, пожалуйста, как ты любишь, — Руби Ленц поставила возле меня стакан с холодным молоком. — Топленое коровье молоко. Натуральное! Я купила его в магазине органической еды.

— Молоко с рыбой? — с сомнением покачал головой Роберт. — Лучше уж оставь его на потом.

Это было очень трогательно, что Ленцы запомнили такой незначительный, казалось бы, факт, как моя любовь к топленому молоку. Я даже не думал, что они знали об этом. Жаль только, что эта моя привычка осталась такой же далекой частью моего прошлого, как и все остальные. В интернате я не мог попросить себе стаканчик топленого молока, когда мне этого хотелось. И со временем я почти забыл его вкус.

Обед прошел довольно-таки пресно, несмотря на все старания Ленцов мне угодить. Я рассыпался в благодарностях и улыбался хозяевам с натянутой вежливой улыбкой, которую усвоил в интернате, но на еду не налегал, а на вопросы отвечал односложно и неохотно, так что разговор не клеился. «Дайте мне время», — взглядом попросил я.

Вернувшись в гостиную комнату, где меня поселили, я какое-то время побродил из угла в угол, тщетно пытаясь свыкнуться с мыслью, что я теперь живу здесь, и что никто не следит за каждым моим шагом через камеру. Впрочем, моя нерешительность длилась недолго. Уже через несколько минут я сделал то, что собирался сделать с первой же минуты, как Ленц дал мне в руки коммуникатор, но до сих пор почему-то не решался — с головой окунулся в открывшийся мне информационный океан.

Роберт не преувеличивал, утверждая, что ситуация в Европе сильно изменилась.

Лишь сейчас, с большим опозданием, я жадно глотал информацию о событиях, которые происходили в Европе с начала этого года, за которыми большая часть людей, интересующихся миром за пределами своих домов, следили в режиме реального времени.

Из лекции преподавателя политологии профессора Лоуренса я знал, как в январе-феврале в Европе начался новый виток кризиса, однако я и не подозревал, как далеко он мог уйти за эти полгода.