Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ)

Часы, отведенные для занятий по стрельбе, технико-инженерной, информационной, тактической и другой специальной подготовки были для рекрутов вершиной блаженства. В такие дни дозу «Валькирии» уменьшали. Исступленно повторяя вслух и заучивая наизусть строки уставов и технических инструкций, будто слова молитвы, или ковыряясь в оружии и технике, мы были счастливы, что наши истерзанные тела отдыхают. Но расслабиться на этих занятиях не получалось — тех, кто не преуспевал, наказывали дополнительными физическими нагрузками.

Отстающих никто не жалел. Их ломали. На моих глазах некоторые выбыли из строя, получив серьезные травмы во время тренировок. Кое-кто позднее вернулся в строй, кое-кто — нет. Я часто задумывался, куда они деваются, не перевели ли их в другую часть, или, может быть, вовсе расторгли с ними контракт? Задумывался об этом не я один.

Где-то день на тридцатый, мужик из роты «В», прибывший в одно время со мной, на вид довольно крутой и поначалу сильно хорохорившийся, предпринял отчаянный шаг. Во время тренировки он специально рухнул с высокой лестницы на полигоне и сломал обе ноги, надеясь выбраться с Грей-Айленде за ненадобностью. Членовредительство вскрылось, когда бедняге просканировали мозг. Днем позже нервы не выдержали у еще одного из новичков, из роты «С». Он попытался повеситься в туалете на своем ремне, но другие рекруты вытащили его из петли.

Решив, видимо, что с подобной «эпидемией» необходимо что-то делать, руководство следующим же утром собрало на главном плацу все роты. Оба провинившихся стояли напротив строя, прикованные наручниками к столбу под флагом Легиона — тому самому, у которого мне и другим рекрутам доводилось отведывать кнута инструктора Тауни. Присмотревшись, я узнал парня, который пытался повеситься. Это Хэнк Уотерс, тот самый бывший морпех, с которым мы летели в одном самолете! Уотерса было сложно узнать — за прошедший месяц, или сколько там прошло, Хэнк скинул килограммов десять и выглядел совершенно сломленным. Впрочем, это наблюдение не слишком сильно меня взволновало — ранним утром действие повышенной дозы «Валькирии», которую мне выписал Браун, было еще настолько сильным, что проблесков сознания практически не случалось.

Зашагав перед строем, майор-инструктор Томсон заорал:

— Равняйсь! Смирно! Слушайте внимательно, мясо!

Следом за ним показался профессор Говард Браун. Осмотрев рекрутов своими ледяными синими глазами, он произнес:

— Сегодня вам уготован необычный урок. Урок правоведения. По законам республики Силенд, которую частные военные компании создали специально для выполнения своих целей, деяния, совершенные этими двумя объектами, считаются тяжкими преступлениями. И подлежат трибуналу по упрощенной процедуре. Трибунал уже состоялась: краткое следствие, краткое совещание трех судей, один из которых стоит перед вами — и приговор предстоит незамедлительно привести в исполнение. Сейчас вы это увидите.

По молчаливому сигналу Брауна Томсон махнул рукой Тауни. На глазах у всего батальона, выстроившегося в угрюмые черные шеренги, плачущему мужику с переломанными ногами, который продолжал клясться, что сканер сработал неправильно, всыпали пятьдесят ударов кнутом. Где-то до тридцатого раза он еще стонал и звал на помощь маму, затем — утих. Кажется, он умер, но точно я не мог быть уверен.

— Что до этого, — получив еще один молчаливый сигнал от Брауна, Томсон кивнул на Хэнка Уотерса. — Триста шестьдесят первый так хочет выбраться отсюда, что ему уже на все плевать. Он готов уехать с Грей-Айленда даже в цинковом гробу. Верно я говорю, Триста шестьдесят первый?

— Да, сэр, — дрожащим голосом произнес Уотерс. — Мне плевать. Я не могу. Из меня не вышел легионер. Я слаб. Можете убить меня. Пристрелить, как собаку. Я просто не могу.

— Что ж, ты убедил профессора Брауна, — ухмыльнулся Томсон. — И он позволил тебе выбраться отсюда.

Я вначале не поверил своим ушам. Но затем майор махнул рукой, и четверо рекрутов торжественно выкатили откуда-то цинковый гроб на колесиках, обернутый флагом Железного легиона. Томсон приглашающим жестом указал в сторону гроба.

— Давай, Триста шестьдесят первый. Полезай.

Глаза Хэнка расширились. Он не понимал, что происходит.

— Помогите ему! — крикнул Томсон.

— Сэр, вы что делаете?! Нет, я не хочу! — с ужасом осознав, что происходит, заартачился Уотерс. — Я передумал, сэр! Нет, пожалуйста!

Перед всем батальоном Хэнка, отчаянно отбивающегося и молящего о пощаде, четверо рекрутов из его же роты «В» силой приволокли к гробу и затолкали туда, прикрыв крышкой сверху. Изнутри продолжал доноситься отчаянный стук и приглушенные крики. Томсон махнул рукой еще раз — и над плацом заиграли из динамика звуки старинного воинского оркестра.

— Жаль, но у нас нет капеллана и почетного караула, так что на этом процедура заканчивается. Давайте, ребята. Исполните последнюю волю Триста шестьдесят первого — придайте его тело морю, — майор указал в сторону бьющихся о скалы волн.