Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая

Странное помещение — ни дать, ни взять — современный двухкомнатный люкс в фешенебельном отеле. Мебель — настоящее дерево, или хорошая подделка. Зеркала, хрустальные люстры. Должны быть, здесь обычно отдыхает какой-то наркобарон в компании нескольких любовниц — вынюхивает порошок прямо с их обнаженных тел.

Здесь не было балкона и ни единого окна, но такова уж особенность трущобной архитектуры: настоящие проемы заменяют экраны со мнимой панорамой сверкающего огнями ночного города.

От взрывов все эти экраны, люстры и зеркала рассыпались на тысячи осколков, пророча обитателям люкса большое несчастье.

На моем фланге оказалось двое дюжих мужчин, совершенно обескураженных, но явно собиравшихся встретить нас огнем до того, как их оглушили взрывы: у одного в руках помповый дробовик, у второго — кустарный пистолет-пулемет. Нечего и думать об аресте, когда в мою сторону смотрят стволы. Инструкции на этот счет у нас четкие.

Времени очухаться и сдаться я им не дал: одному очередь в шею и голову, второму очередь в грудь. Оба падают. Особых эмоций я не испытываю. Они не первые в моей жизни. О грудь второго пули зазвенели странно — похоже, под свитером был бронежилет. Предусмотрительный засранец. Подскочив, я ударил его ногой в лицо, раскроив череп. Оглядываюсь: Эриксон уже положил одного, орудуя щитом, а со стороны Блана — продырявленный труп и отчаянно орущая окровавленная женщина, осыпанная осколками зеркал.

Мы прорвались в смежную комнату. Громадная кровать с вызывающей алой постелью, какие-то пуфики, сигаретный дым. Трое мужчин застыли с расширенными от страха зрачками, в руках у одного чемодан, у второго опущенный пистолет, у третьего — совсем ничего. Двое, похоже, из «Либертадорес». Третий, молодой курчавый индиец с серьгой в ухе…

Девдас Шастри, 27 лет, активист «Справедливого джихада».

Палец дрожал на курке, но на меня глядели расширенные от страха карие глаза, никаких резких движений, и совершенно очевидно, что он безоружен. Дернись хотя бы кто-то из латиносов рядом с ним — мог бы скосить заодно и Шастри. Но они готовы сдаться. А я не могу прям так, не могу просто убить его, как собаку, глядя в лицо.

Взревев от злости, сделал для острастки очередь в потолок, подскочил к индусу, с размаху ударил его локтем в подбородок, повалив на мягкие перины необъятной кровати. Взобрался на него сверху, придавил локтем горло, грозно проревел сквозь мембраны противогаза:

— Захери! Где Захери, сволочь?!

Он смотрел на меня невинными телячьими глазами: словно поражен и напуган моей невиданной и неоправданной жестокостью. Вспомнил из досье, что этот парень, кажется, приверженец философии мирного протеста Ганди, и чуть ли не монах. Все это сейчас снимает камера на моем шлеме, и это был бы прекрасный кадр для душераздирающего репортажа о попрании прав человека офицерами полиции Анклава. Понимая это, я убрал локоть.

— Сержант! — пока Эриксон укладывал латиносов носом в пол, меня позвал Блан. — Балкон, смотрите!

Сукины дети. Все-таки здесь был балкон: потайной, узенький вход на который спрятан за платяным шкафом. Они выбрались туда, спустили связанную из простыней веревку и ушли. Такой вариант мы не продумывали, никто ничего не говорил об этом долбанном балконе.

Балкон выходил не на улицу — с него открывался кошмарный вид на огромный и уродливый палаточно-избушечный городок, раскинувшийся под закопченной стеклопластиковой крышей ж/д вокзала. Электрички все еще каким-то образом ходили здесь, хотя самодельные жилища подступают к самым колеям.

Прямо под балконом из стены вытекала широкая сточная канава. Бурлящие нечистоты неслись вперед, окаймляя берега палаточного городка, обитатели которого даже в этот момент справляли туда нужду, усиливая этот зловонный поток.

Хлюпая ногами по жидкому дерьму, от нас удалялись двое.

— Я возьму их! — Блан вылез на балкон, упер приклад в плечо…

И на него с отчаянным ревом кинулся незаметно засевший на балконе мужчина, занося для удара стул. Жерар инстинктивно закрылся от удара рукой, но это его не спасло. Я мог лишь наблюдать, как удар обрушился на него, стул сломался, и офицер, запоздало пытаясь балансировать над узкими перилами, начал неумолимо переваливаться на ту сторону.

— Нет! — я бросился туда, но уже видел, что не успеваю.

В отчаянном порыве спастись Жерар схватил за ворот рубашки нападавшего, и тот, все еще движимый инерцией замаха, перевалился через перила следом. В последний момент, когда сплетенные меж собой мужчины падали вниз, глобальный интерфейс «Ориона» ни к чему подсказал мне, что нападавший — Хаял Махмудов, дагестанец, 34 года, еще один активист проклятòй организации.

Я вскинул винтовку даже Прежде чем услышал всплеск дерьма, принявшего в себя упавшие силуэты. Но уже поздно — те двое гадов скрылись за изгибом канавы, почти спаслись.

— За ними! — заорал я, практически выйдя из себя от бешенства.